Хезер наблюдала, как Лили уплела три порции. Она не могла понять, как сестра может есть в такую жару. В доме работали все вентиляторы и были открыты все окна, но было по-прежнему очень душно. Она не смогла съесть даже маленький кусочек. Ей было нехорошо из-за чувства вины и расшатавшихся нервов. Небо снаружи стало молочного цвета, а на земле гуляли тени. Уже скоро наступит закат и начнется игра. Интересно, что делает Натали? Последние три часа она взаперти просидела наверху. За это время Хезер три раза слышала вибрацию труб и звуки хлынувшей воды.
После того как Лили поела, Хезер отвела ее в гостиную. Это была большая темная комната, в которой все еще оставались следы пребывания последнего мужа Энн – потертые кожаные диваны, одеяла из ангорской козьей шерсти и ковер, от которого воняло мокрой псиной. Там было немного прохладнее, несмотря на то, что кожаное покрытие дивана неприятно прилипло к бедрам Хезер, как только она села.
– Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не будешь выходить на улицу, – сказала Хезер Лили. – Придут люди. Ты, возможно, услышишь шум. Но тебе нужно оставаться здесь, в безопасности. Обещай мне.
Лили нахмурила брови.
– А Энн об этом знает? – спросила она.
Хезер снова почувствовала вину. Она покачала головой:
– Нет. И не узнает, – ответила она.
Лили подняла кусочек набивки, которая начала вылезать из дивана. Какое-то время она молчала. Хезер внезапно захотелось крепко обнять ее и рассказать все – что она боится, что не знает, что будет с ними обеими дальше.
– Это имеет отношение к Панике, ведь так? – спросила Лили. Она посмотрела на Хезер. Ее лицо ничего не выражало, а глаза были тусклыми. Они напомнили Хезер глаза старых тигров, которые многое повидали на своем веку.
Хезер понимала, что лгать не было смысла. Поэтому ответила:
– Паника почти закончилась.
Лили не шелохнулась, когда Хезер поцеловала ее голову. От нее пахло травой и потом. Бедра Хезер отлипли от дивана с громким чпокающим звуком. Она включила диск с фильмом о зоопарке, который попросила Лили. Очередной подарок от Энн.
Хезер знала, что Энн была хорошим человеком. Лучшим, какого Хезер когда-либо встречала. Так что же еще ей было нужно?
Она была у двери, когда Лили спросила:
– Ты выиграешь?
Хезер повернулась к ней. Она не стала включать свет, чтобы сохранить прохладу, и лицо Лили было в тени.
Хезер попыталась улыбнуться.
– Я уже выигрываю, – соврала она и закрыла за собой дверь.
Туманное небо молочно-белого цвета наконец потемнело, деревья заслонили солнце, и весь свет рассеялся. Затем приехали люди – шины ехали по грязи тихо, практически бесшумно, а фары, как большие светлячки, освещали лес.
Не было ни музыки, ни улюлюканья. Никто не хотел привлечь копов.
Хезер в ожидании стояла на улице. Псы неистовствовали, и она кидала им лакомства, пытаясь их успокоить. На расстоянии мили не было никаких соседей, но Хезер не могла отделаться от чувства, что их может кто-нибудь услышать, что Энн обо всем узнает и волшебным образом вернется в дом на лай.
Нэт все еще не спустилась.
Хезер скормила тиграм двойную порцию еды. Теперь, когда последние лучи света исчезли с неба и звезды стали мерцать сквозь прозрачную дымку жары, тигры лежали на боку. Казалось, что они спят и не замечают машин. Хезер молилась, чтобы они и дальше вели себя так же – чтобы Нэт могла сделать все, что нужно, и уйти из вольера.
Машины приезжали одна за одной – Диггин, Рэй Хэнрэхэн, даже некоторые игроки, которые выбыли раньше – Кори Уэлш и Элли Хэйз; Минди Крамер и кучка ее подружек по танцам – они были босые, одетые в бикини и обрезанные джинсы, как будто они только что приехали с пляжа; явно пьяный красноглазый Зев Келлер с двумя друзьями, которых Хезер не узнала; люди, которых она не видела после испытания на водонапорных башнях. А также Мэтт Хэпли и Делайна. Он прошел мимо Хезер, делая вид, что ее не существует. Хезер это нисколько не задело.
Они брели по двору и в тишине собрались возле вольера с тиграми, не веря в происходящее. Когда стало темнее, включились фонарики и прожекторы на сарае, которые освещали спящих рядом тигров. Они лежали неподвижно, напоминая статуи на ровной ладони земли.
– Не верю, – прошептал кто-то.
– Не может быть.
Но они были там и не исчезали, сколько бы раз ты ни моргнул или ни отвернулся.
Тигры. Небольшое чудо, как в цирке. Прямо здесь, на траве под деревьями и небом Карпа.
Хезер вздохнула с облегчением, когда увидела Доджа, приехавшего на велосипеде. У нее до сих пор не было возможности лично поблагодарить его за то, что он сделал.
Он почти сразу спросил:
– Бишоп здесь?
Хезер покачала головой. Он скорчил гримасу.
– Додж… – начала она. – Я хотела сказать, что…
– Не надо. – Он слегка сжал ее руку. – Потом поблагодаришь.
Она не знала, что он имел в виду. Впервые за все время она задумалась, какие планы были у Доджа на эту осень – останется ли он в Карпе или собирается работать где-то в другом месте? Может, даже пойдет в колледж. Она никогда не обращала внимание на его учебу в школе.
Мысль о том, что Додж может уехать, внезапно ее расстроила. Они были друзьями или кем-то очень близкими к этому.
Ее поразило, как грустно ей стало от мысли о том, что все они – ребята, стоящие здесь, ее одноклассники и друзья и даже люди, которых она ненавидела, – выросли один на другом, как маленькие животные, живущие в крохотной клетке, а теперь так просто разбегутся кто куда. И на этом все закончится. Все, что было: эти дурацкие школьные дискотеки и встречи после вечеринок в подвалах, футбольные матчи, дождливые дни, когда они все засыпали на уроках математики, ежегодное купание в заливе и газировка, украденная из холодильников в супермаркете, и даже Паника – все это останется в памяти лишь нереальным воспоминанием, как будто этого всего никогда и не было.
– Где Натали? – спросил Диггин. Он говорил мягко, будто боялся разбудить тигров. Никто не издавал практически никаких звуков. Все стояли не двигаясь, прикованные видом этих фантастических созданий, растянувшихся на земле, как тени.
– Я позову ее, – ответила Хезер. Она была рада найти повод, чтобы хоть ненадолго зайти в дом. То, что она делала, и то, что она помогала осуществить Нэт, было ужасно. Она вспомнила лицо Энн и ее сощуренные глаза, когда та улыбалась. До этого Хезер никогда не чувствовала себя преступницей, даже когда она сбежала на машине своей матери.
Приехала еще одна машина, и по свисту и шипению двигателя Хезер поняла, что это был Бишоп. Она была права. Как только она подошла к двери, он вылез из машины и заметил ее.
– Хезер! – он не кричал, но в тишине его голос звучал как шлепок.