Киона кивнула и обняла свою сводную сестру изо всех сил. Необъяснимая тревога сжимала ей грудь.
— Я люблю тебя, Мин! Прости за то, что иногда я бывала злой.
— И я тебя очень люблю и все тебе прощаю, моя маленькая фея!
Тошан разнял их и, приподняв Киону, посадил ее в свои сани. Он тщательно распределил вес в обоих санях, чтобы не и изнурять собак.
— Пора отправляться, — сказал он. — Дни сейчас короткие. Я быстро вернусь, Мин.
— В путь! — крикнул Мукки, стоя на полозьях. — До скорого!
Все замахали руками, закричали «до свидания!» и «до скорого!», посылая друг другу поцелуи и обмениваясь обещаниями. Двое саней тронулись с места, скользнули по лужайке и вскоре исчезли среди деревьев, оставляя за собой сверкающий на солнце след из снежных брызг.
Акали незаметно повернулась к Людвигу, чеканный профиль которого был окружен сияющим ореолом утреннего света, такого чистого и холодного. «Мне предстоит еще несколько месяцев жить в его тени», — подумала девочка, испытывая одновременно радость и тревогу. Близняшки яростно воспротивились ее отъезду. Но они зря тратили свое красноречие, как выразился Тошан, поскольку в любом случае он мог взять с собой еще только одного человека. Эрмин со своей стороны сочла идею абсурдной.
— Послушай, Мадлен, мы не можем просто так отправить ее в Роберваль, не предупредив монахинь. Акали пойдет в обычную школу в сентябре, как было спланировано. Девочки будут заниматься всю зиму, я привезла нужные учебники. Если понадобится, я буду давать им уроки, как до войны.
Индианка быстро сдалась, поскольку ей не хотелось разлучаться с приемной дочерью. Она поклялась себе быть бдительной и не спускать с нее глаз. Более истово, чем когда-либо, Мадлен погрузилась в молитвы, вручая Иисусу Христу свое переполненное любовью одинокое сердце.
— Ну вот, их больше не видно, — грустно сказала Эрмин спустя несколько минут. — Пойдемте домой.
Дом показался ей опустевшим. Шарлотта подошла к подруге, чтобы утешить ее.
— Нас здесь еще много, Мимин. Не волнуйся, тебе будет некогда скучать. У нас осталась рождественская елка и куча сладостей.
Повседневная жизнь на берегу Перибонки, спокойная и неторопливая, продолжила свое течение.
* * *
Вскоре путешественники подъехали к озеру Сен-Жан, которое им предстояло пересечь. Шквалистые порывы северного ветра вздымали поземку. Лора окинула растерянным взглядом бесконечное белое пространство: огромное озеро, похожее на море, сегодня больше напоминало ледяную пустыню.
Они переночевали в гостинице Перибонки, и, как только рассвело, Тошан запряг собак. Теперь обе упряжки скользили по наезженной дороге. Киона на этот раз села рядом с Лорой, поскольку Луи захотел ехать вместе с Мукки в других санях.
— Мне хочется скорее добраться до Роберваля! — крикнул Жослин своему зятю. — Похоже, снежная буря движется прямо на нас.
— О! Не беспокойтесь! — ответил метис. — Животные в отличной форме и хорошо отдохнули. Мы побьем все рекорды по скорости.
Тошан смеялся, радуясь морозу и грандиозному пейзажу, раскинувшемуся вокруг них.
— Тошан ничего не боится, — сказала Лора Кионе. — Двигайся ближе! Я тебя не съем! Давай, прижмись ко мне, нам будет теплее.
Девочка рассмеялась, представив, что ее мачеха набрасывается на нее, чтобы проглотить.
— Значит, тебя не очень беспокоит, что я возвращаюсь в Валь-Жальбер? — спросила она, снова прыснув со смеху.
— Нет, я даже рада. У Жослина настроение улучшится, да и у Луи тоже. И Мирей будет тебя баловать: она ведь тебя обожает. Я тоже очень люблю тебя, несмотря на все наши былые ссоры. С тобой в Маленьком раю будет веселее. Хочешь, я попрошу Андреа, чтобы она давала тебе уроки? Это отвлечет бедняжку! Ее жизнь с Жозефом превратилась в ад.
— Очень хочу, Лора, — заверила ее Киона, крепче прижимаясь к ее плечу. — А как же твое подвенечное платье? Ты его забрала?
— Разумеется! Я везу его в той самой коробке. И повешу его на вешалку в своей комнате. Это приятное воспоминание. Я очень любила твоего отца, когда выходила за него замуж. Он был настоящим джентльменом, порядочным и добрым. Собственно, он таким и остался, и я его по-прежнему люблю. Получается, я нашла это платье благодаря тебе, Киона.
— Может быть, — ответила девочка. — Но на этот раз я сделала это не нарочно.
Они улыбнулись друг другу. Им предстояло провести под одной крышей долгую зиму, и это совершенно их не пугало.
Тем же вечером Тошан и Жослин разожгли огонь в печах Маленького рая, которые славный Онезим поддерживал на самой маленькой тяге. Поэтому в доме и так было достаточно комфортно, а очень скоро стало совсем тепло. Не успели они зажечь лампы, как в дверь постучала Мари Маруа.
— Добрый вечер, мадам Лора, — сказала она, войдя внутрь. — Я видела, как проехали ваши сани и грузовик месье Лапуанта. Мама Андреа попросила меня вас предупредить: Мирей у нас, она вернулась на поезде раньше, чем предполагала.
— О! Какая хорошая новость! Ты слышишь, Жосс, наша экономка уже здесь! Ну что ж, пусть она приходит, Мари. Кстати, почему она не пошла с тобой?
— Мы пили чай все вместе, мама Андреа напекла оладьев.
— Давайте я схожу за Мирей, — предложила Киона. — Я поддержу ее: она может упасть, на улице скользко.
— Хорошо, иди, — согласился Жослин.
Луи собрался отправиться вместе с девочками, но Лора схватила его за шиворот.
— Нет, мой мальчик, ты натаскаешь дров вместе с Мукки и поменяешь свое постельное белье: ты должен был сделать это еще до нашего отъезда. Вперед!
Это вполне устраивало Киону. Она шла по улице Сен-Жорж уверенным шагом, в то время как Мари держалась за ее руку.
— Не так быстро, Киона! Я боюсь упасть. Расскажи мне, как все прошло. Вы весело провели праздники у Эрмин?
— Да, все было чудесно, — заверила ее странная девочка, янтарный взгляд которой рыскал по сторонам. — Но Акали и близняшки болтают только о любви. Представь, Мари, Мукки влюблен в Акали, которая сохнет по мужу Шарлотты. Лоранс мечтает о месье Лафлере, учителе, и я уверена, что Мари-Нутта не может забыть индейского мальчика Делсена. Это нормально — он очень красивый, самый красивый мальчик на свете!
— Вы еще слишком маленькие, чтобы в кого-то влюбляться, — смутившись, сказала благоразумная Мари. — А ты сама, Киона?
— Мне плевать на все эти истории, — солгала она. — Надо же, здесь больше никого нет!
— Ну да, остались только мы, вы, Лапуанты, мэр и еще три семьи, которые живут возле региональной дороги. Представляешь, в этом году закроют почтовое отделение. Придется ездить в Роберваль, чтобы отправить письма.
Киона лукаво улыбнулась. Она думала о другой категории жителей поселка: о призраках и привидениях, которые преследовали ее все лето. А теперь она не видела никого, ни у монастырской школы, ни рядом с бывшим магазином. Обрадованная, девочка с широкой улыбкой вошла в дом Маруа.