Но все равно – никакого сравнения с летящей очертя голову неизвестно куда Москвой.
Хотя народ был одет в основном более или менее современно, все же Озерской иногда казалось, что ее одежда привлекает внимание, выдавая столичную штучку.
Но нет – прямые, чуть шире обычного покроя джинсы, короткая футболка, пуловер и курточка как будто не должны были вызывать вопросы.
До автовокзала она добралась за полчаса, нашла в расписании рейс № 21 «В-да – Фарафонтово» и купила билет, отдав тридцатник, – цена не такая уж маленькая, особенно для сих небогатых краев.
Автобус был на удивление роскошным. Мощный, зализанных форм «мицубиси» с большим в-ским гербом на борту.
– Ну и ну! – удивленно изрекла Варя. – Таких и в Москве-то…
Словоохотливая дама интеллигентного вида, устроившаяся рядом на сиденье, тут же пояснила:
– А подарок это, милая! Милиция подарила. Наш местный мафиози Сеня Грач купил его для своей «бригады», чтобы на стрелки с комфортом ездить, да вот в одном автобусе их и повязали.
Журналистка пожала плечами. Как легко женщина – по виду сельская учительница – пользовалась блатным жаргоном.
Автобус выскочил из города на широкую дорогу, затем на гравийку, мягко покачиваясь на иностранных рессорах, а Варя прокручивала в памяти недавнюю беседу.
Краевед, с которым она списывалась по электронной почте, А. С. Рядно, оказался милейшей старушкой Анной Серафимовной Рядно. В одной из трех комнат флигеля на заднем дворе городского музея, где размещалось местное краеведческое общество, она внимательно выслушала рассказ Варвары, где правда была перемешана с ложью, и ответила на вопросы журналистки.
Увы, разочарований было больше, чем успехов. Точнее, ничего существенного Варя не узнала.
Местность вокруг Фарафонтова монастыря, с озерцом Бородавским и глухими лесами, и в самом деле изобиловала легендами.
Говорили, что тут стоял некий город – младший брат Китежа, – тоже исчезнувший.
Правда, легенды не уточняли толком, что именно случилось с городом. Он то ли остался на месте, но сделался невидимым, то ли ушел под воду, то ли провалился под землю.
Но до сих пор еще люди якобы слышат колокольные звоны его церквей.
Выяснилось также, что в тридцатых годах недалеко от уже закрывшейся тогда Фарафонтовской обители, километрах в полутора, был монашеский скит.
Никто до сих пор не знает, откуда пришли сюда монахи. Но почему-то народ их невзлюбил. Хотя вроде как были они люди мирные, зла никому не делали, занимались себе пчеловодством да огородничеством, разводили коз. Тем не менее, деревенских ребят ими пугали, запрещали даже приближаться к скиту.
Сельский поп честил их еретиками и даже пожаловался (Варя невольно улыбнулась) в местное отделение ОГПУ. Но приехавший уполномоченный ничего плохого в деятельности новоявленных работников церкви не нашел, что вообще-то для тех не самых гуманных времен странно само по себе.
А потом в одну ночь все эти люди исчезли. Ходили слухи, что в скит нагрянули-таки чекисты и расстреляли всех без суда и следствия, сбросив трупы в озеро. Но никаких следов этого нигде не было, да и зачем кого-то тайно расстреливать на месте всемогущему ОГПУ?
Спрашивая Анну Серафимовну обо всем этом, девушка вдруг узнала нечто такое, что заставило ее всю напрячься.
Она почуяла – вот оно!
Лет пять назад к Фарафонтовой обители, возвращенной церкви и начавшей потихоньку отстраиваться да возрождаться, потянулись паломники. Но не столько в саму обитель, сколько для каких-то странных радений: эзотерики, богоискатели, сектанты самых экзотических сект. Приезжали даже друиды – причем не российского розлива, а чуть не из самой Англии.
Пошли слухи о чудесных исцелениях и разные разговоры, вплоть до того, что именно тут располагается чуть ли не один из входов в Шамбалу. Сам собой возник даже ритуал поклонения святому месту – трижды обойти вокруг озера, читая молитву (кому именно – неважно).
– У нас вообще народ такой, – со смешком поведала старушка. – Издавна сочинять любили. Вот, например, наши раскольники долго рассказывали, что именно тут жил последний настоящий русский царь – Михаил Алексеевич Романов.
– Это какой же? – удивилась Варя. – Что-то не…
– Якобы сын Алексея Михайловича и старший брат Петра I, сохранивший старую веру, за что отец его и выгнал вон. А на царство его венчал будто бы сам опальный патриарх Никон, в то время находившийся здесь в ссылке.
– Никогда не слышала про такое, – честно призналась журналистка.
– Так это ж тайный царь, – рассмеялась Анна Серафимовна. – Настолько тайный, что о нем ничего вообще не известно. А молва о нем все идет. Даже показывают место, где этот раскольничий царь сжег себя вместе с сыновьями, когда Петр прислал солдат, чтобы захватить брата и выпытать у него все раскольничьи тайны.
Прервав речь, она указала на большой фотографический портрет мужчины в старомодном пенсне, висевший на стене.
– Всякие наши в-ские легенды Иван Семенович Корнеев любил собирать – это заместитель председателя нашего краеведческого общества. И в самом деле, много странного насобирал. Вот в середине восьмидесятых годов задумали в колхозе «Красный путь» обновить дорогу. Денег-то хватало – колхоз был богатый, машины колхозникам дарил – не то, что сейчас, – вздохнула Рядно. – Ну вот, начали копать, и нашли древнее кладбище, да странное какое: скелеты были захоронены или в стоячем положении, или полулежа. Иван Семенович даже раскопки там организовал. Жаль, мало времени было – стройка ведь. Так ничего и не нашли.
– А насчет некой провалившейся под землю часовни ничего не было слышно? – затаив дыхание, спросила Варя.
– И это уже в Москве знают?! – всплеснула руками старушка. – Да, занятный случай. У нас была легенда, что как раз там, у Борисова болота, построили часовню на зыбуне, ну она в одночасье и ушла под землю, похоронив молящихся. Так вот – в самом деле ее раскопали. Никаких покойников там, конечно, не нашли… Хотя местная епископия от нее отказалась почему-то…
– А что за часовня все-таки?
– Ну часовня и часовня – вроде даже изначально построенная под землей. Вам бы, Варя, об этом лучше сам Иван Семенович рассказал, да, жаль, умер прошлой зимой…
– И что с ним случилось? – напряглась Озерская.
– О господи, Варенька, что с человеком может случиться в семьдесят лет? – вздохнула Анна Серафимовна…
– Вылезай, дочка, – толкнула ее соседка. – Приехали. Вон и обитель…
За окном поднимались над лесом монастырские купола, поодаль в просвете деревьев виднелась синяя гладь Бородавского озера.
А у дороги, позади ржавой, облупившейся остановки, явно помнящей времена, когда слово «джакузи» было бы сочтено фамилией итальянского мафиозо, имелся базарчик.