По левую руку от кальмарочеловека обретался целый клубок неких гадов, наверное, его свита. Многоглавые змеи с присосками вместо ртов. Скорпионы с человеческими головами. Но больше всего было косматых уродов с серповидными когтями на перепончатых крыльях и длинными головами на неестественно тонких шеях.
– Чернокрылы, – бросил Риций. – Вот, значит, они какие. На Гебе их изображений не осталось. Я думал – все это только сказки.
Но и летучие мыши‑переростки не были наиболее жуткими персонажами этих чудом сохранившихся древних мозаик.
А изображали они поклонение людей, прислуживавших когда‑то в этом храме всяким чудовищам.
Начиналась эта галерея выложенной самоцветами сценой, где жрецы вкладывали в раскрытую пасть громадного ящера вырванную из тела жертвы печень. На следующей картине они кормили пленниками акул в море. На третьей мозаике один из жрецов сам скармливал себя исполинскому крокодилу, при этом его целуя.
И еще… И еще…
После сцены, где жрецы бичами загоняли юных девушек в загон с теми же Чернокрылами, Крис прекратил осмотр, порадовавшись лишний раз, что Куркову они оставили на корабле.
Тем более что нашлось нечто более интересное – плиты с выбитыми надписями. Лайер несколько приободрился – вязь напоминала письмена, еще использовавшиеся в Тартессе.
– Может, попробуешь разобрать, что тут написано? – осведомился он у его жителя.
– Э‑э, не знаю, доминус, – грустно хмыкнул тартессит. – Письмена ведь у нас хоть и старые, а языка атланского никто не знает. Ну, разве с десяток профессоров каких‑нибудь.
– Хоть прочти, как это звучит…
– Не стоит рисковать, Кариса‑сан, – усомнился Сай. – Нерьзя читать старые надписи всрух. Бывает опасно.
– И все‑таки, – заупрямился кинокефал.
Ибер кивнул и, придав лицу подобающее торжественное выражение, начал:
– Ум, Хоренна, зи ле хорро,
Ки са мьяна пу ин маха.
Нита ку лоти дорита,
Мисо кьят и са, Хоренна!
Купр дер йихх са, Хоренна!
Орккан исса укк, Хоренна!
Цинн наарра‑эт, Хоренна!
– Достаточно! – поежился детектив, которому вдруг стало зябко. – И что это значит?
Риций грустно пожал плечами.
Ладно. Не так уж и важно, если вдуматься, сколько быков и рабов пожертвовал местный великий царек бессмертным богам.
– Стоп, – вдруг сказал Кузема. – Я вот чего хочу сказать, друг. Что мы тута зрим, друг?
– Идолов всяких… – процедил Уриил. – Мерзость языческую. Шма Исраэль, Адонай Элохейну, Адонай эхад!
– Не, друг, – протестующе замахал лапищами гоблин. – Саттоква и Хас‑Турр – это ясен пень, друг. Боги!
«Ясен пень? – подивился Крис. – Боги? Ну‑ну».
– Че тама, друг, в центре зала?
– Ну, люк какой‑то…
– Вона, друг, люк! – захлопал ушами здоровяк. – А куда он ведет, друг?
– В подвал, под землю, – пожал плечами Уркварт, да так и осекся.
– Дык елы‑палы!
И в самом деле, люк этот мог вести только… м‑м‑м… в глубь, так сказать, Хоренны.
И Риций вдруг сбивчиво начал рассказывать – он вспоминал старые легенды.
В них повествовалось, что жрецы атлантов спускались «во чрево Хоренны» и получали там «великую силу», и даже могли побудить бога что‑то делать для них.
– Я даже помню комикс похабный на эту тему – у нас его даже запретить хотели. – Ибер усмехнулся. – Сидит мужик с небоскреб ростом, а жрецы к его пояснице лесенку приставили и лезут… хе‑хе, в недра…
– А какая разница? – оборвал его Айсберг. – Все равно этот люк мы не сможем поднять. И, пожалуй, слава Создателю, что не сможем.
– Нет, отчего же, – не согласился с ним Уркварт. – Снимем пару лебедок с «Титаника», человек тридцать поставим да, глядишь, потихоньку, полегоньку, за пару дней и сдвинем.
– Нет! – взвизгнул испуганно Сай. – Нерьзя!
– Тьфу ты! – сплюнул в сердцах моряк. – Что ты, будто попугай, заладил: нельзя да нельзя! Любопытно же!
– Это опасно!..
Некоторое время все колебались, обсуждая, что делать дальше.
С одной стороны, было бы неплохо повнимательнее исследовать эти руины. С другой – перед ними сейчас куда более прозаические задачи, нежели изучение даже самых интересных памятников древности. Кто знает, сколько времени суждено им пребывать в этом самом Временном Кармане? Тем паче что никто даже не догадывался, что он, собственно, собой представляет.
(Правда, на этот счет у Кристофера имелись свои соображения, но до поры до времени он решил их не озвучивать.)
В конце концов, любопытство победило. Взгляд Криса упал на низкую резную арку в углу зала.
– Давайте для начала поглядим хоть там, – предложил он.
Нырнув в арочный проход, они оказались в совсем небольшой комнатенке. Лучи «вечного» фонарика, горевшего в этом мире вполнакала (кристалл, видимо, реагировал на местную магию), выхватили из темноты потолочную мозаику – чудовища великанских размеров, поедающие горы и топчущие целые города. А на каменных полочках стояли всякие мелкие предметы, блеснувшие металлом и огоньками самоцветов. Наверное, прежде здесь была сокровищница.
Гоблины, не дожидаясь команды, принялись шустро все это собирать в мешки – и откуда взяли?
– Поторапливайтесь, парни, пора возвращаться!
Слоноухие недовольно хрюкнули, но подчинились.
Когда они выбрались из галереи, Кристофер принялся рассматривать находки при красноватом свете негаснущего солнца.
Это были небольшие грубые фигурки, в основном всяких невероятных тварей, отлитые из матово поблескивающего серого металла. Густо инкрустированные изумрудами, рубинами, аметистами и непонятными красновато‑синими камнями с металлическим блеском.
– Кажется, платина, – хозяйственно оценил Уриил.
Крис покачал на ладони одну – небольшую, с голубиное яйцо, вырезанную неведомым ухищрением из горного хрусталя и лишь оправленную в благородный металл. Странно, что привлекло его в этой штучке?
– Гы‑гы! – хохотнул Афоня. – А я такую фиговину видел у нашего батюшки, друг!
– У какого? – механически переспросил Кристофер.
– Ну, дык, – замялся гоблин. – У этого, друг, что высох… У самозванца, вот!
– Элмса, что ли?
– Ага!
Сыщик и иудейский капитан переглянулись. Что бы это значило?
– Помогите! – раздался вдруг истерический женский крик. – Помоги‑и‑те‑е!!!