Судьба недвусмысленно напомнила о шаткости положения, в котором вдруг оказались полторы тысячи людей.
Лайер поднялся еще на одну палубу.
На площадке роскошной лестницы он наткнулся на группу безучастно сидевших людей в форменных куртках стюардов. На «Титанике» было много всякой обслуги. Порой казалось, что вспомогательного персонала больше, чем палубной команды и механиков. Теперь делать им «по основному профилю» было нечего. Часть из них вместе с матросами погнали в трюмы устранять повреждения. Но далеко не всех можно было приспособить к делу. Попробуй‑ка заставь ремонтировать корабельные механизмы какого‑нибудь мастера по взбиванию коктейлей или дамского парикмахера!
Мучимые бездельем и страхом, они не знали, куда себя девать. Среди тусклых серых лиц детектив различил одно или два откровенно злобных. Да, еще пара дней, и начнутся проблемы. Но вот только есть ли у них эта пара дней?
Кинокефал помрачнел. Если он не постарается как следует, то будущее не сулит никаких ощутимых выгод, скорее наоборот. Что ждет их впереди? Перспектива вернуться домой была весьма туманна, но еще более туманной представлялась перспектива просто выжить.
Миновал огромный обеденный салон для пассажиров первого класса. Большинство пищевых точек после кораблекрушения не функционировало, и потому здесь было полным‑полно народу. Причем как «первоклассников», так и пассажиров рангом пониже.
Среди обедающих выделялся знаменитый фабрикант мороженого Гай Кобелиний – мужчина немолодой, но, как говорится, «в полном расцвете лет». На нем был вечерний костюм от Захеса, безукоризненный даже сейчас, а ниже колена его правая нога поблескивала золотом и самоцветами. Потеряв несколько лет назад ногу в автомобильной катастрофе, он для торжественных случаев заказал себе протез с позолотой, инкрустированный драгоценными камнями (поскольку так больше идет к смокингу). Случай этот довольно долго обсуждался в великосветской хронике, откуда и стал Лайеру известен.
Люди, надо сказать, ели много и обильно – на столах стояли икра, крабы, разнообразные пирожные, тропические фрукты.
Столь вопиющее обжорство не было глупостью или пиром во время чумы.
Просто из‑за недостатка энергии потекли холодильники, и их содержимое нужно было съесть в первую очередь, пока первосортное мясо и торты лучших сераписских кондитеров не протухли. Через несколько дней придется переходить на консервы и сухари.
– Шеф, ну как, все в порядке?
Навстречу ему двигалась его помощница, изящно огибая тупо работающих челюстями доминусов и работяг. За ее спиной, чуть отстав, маячили верные оруженосцы Афоня с Куземой.
За эти дни Куркова успела стать кем‑то вроде психотерапевта для пассажирок, надо сказать, хорошо войдя в роль. Уж что‑что, а, по крайней мере, эпидемия женских истерик «Титанику» не грозит – двадцатилетнюю девушку беспрекословно слушались даже почтенные матроны из первого класса. И как ей, Хоренна возьми, это удалось?
– Вроде все в норме, – сообщил Крис. – Твой‑то курятник как?
– Да, – махнула Натали рукой. – Плачут, конечно, втихомолку. Вот сейчас была у одной девчонки. Ей рожать скоро, а она потащилась к мужу в Аунако за каким‑то… Приставила к ней пару бабенок, а то наш корабельный эскулап больше на спирт налегает.
– А что бравый капитан?
Зеленые глаза потемнели.
– Да ну его! Прилип, точно банный лист, к Трималхионовой дочке. Смотрит ей в лицо преданным песиком, разве что хвостом не виляет.
Закусив губу, всхлипнула.
Лайер с сомнением посмотрел на девушку. Стоит ли ее брать на дело?
Блондинка словно прочла его мысли.
– Начинается? – произнесла она хриплым шепотом.
Кивнул и предложил:
– Может, тебе не ходить со мной?
Натали фыркнула, всем своим видом показывая, что, дескать, не на ту напал.
– Нет‑тушки, Христофор Бонифатьевич! Вместе начинали, вместе и кончим… То есть, закончим.
– Там будет опасно. Я вообще сомневаюсь, надо ли все это затевать прямо здесь, на борту корабля?
– Не перенести ли заседание Комитета из кают‑компании куда‑нибудь в другое место? На суше. Например, в тот же храм с люком.
– Он может что‑то заподозрить, – отверг предложение сыщик.
– Ты уже знаешь кто?..
– Думаю, да. Все указывает на него.
– А не боишься ошибиться?
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского… – пожал плечами детектив.
– Ой, кто бы говорил! – хихикнула блондинка. – Абстинент несчастный!..
Засмеялся и Лайер. Их смех нестройно поддержали гоблины, мигом заткнувшиеся под суровым взглядом обожаемой повелительницы.
– Их‑то возьмем с собой?
– Пригодятся, – согласился Крис. – Вот только как им подоходчивее разъяснить, что именно от них требуется?
– Будь спок. Всю разъяснительную работу беру на себя! За эти дни я так в этом поднаторела, что, когда вернемся домой, всерьез подумаю об открытии душелечительного кабинета. Или душеспасательного? Ой, да не один ли хрен?! Лишь бы вернуться.
Она тяжело вздохнула, и сыщик только теперь постиг, насколько ей несладко приходится. Ободряюще приобнял девушку за талию. Куркова доверчиво прильнула к нему, склонив голову на плечо босса. Сконцентрировавшись, Лайер стал напитывать боевую подругу частью своей энергии. Зеленоглазка легонько вздрогнула, видно, почувствовав что‑то такое.
– Расслабься, – успокоил он ее.
Однако полностью сосредоточиться не удалось.
В салон в обнимку ввалились две пошатывающиеся дамы. Первая – домина Грендель. Вторая – очень миленькая белокурая девушка с невинными глазами, по возрасту – гимназистка старших классов. На обеих не было буквально ничего.
Не смущаясь своей абсолютной наготы, они подошли к громоздившейся в углу груде бутылок и выбрали одну большую, наполненную лучшим карибским ромом. Герта откупорила ее и начала пить прямо из горлышка.
А девчонка принялась всем и каждому рассказывать, что происходит из необыкновенно аристократической британской семьи, с особыми свойствами крови, передающимися из поколения в поколение. А свойства эти заключаются в том, что блоха, укусившая человека их рода, сразу становится буйно помешанной.
– Поэтому‑то мы и обеднели, – жалобно констатировала она.
– Мой дед как‑то пошел в блошиный цирк, ну блошки его и покусали, – непринужденно облокотившись о стену, излагало юное создание. – И самые ценные артисты в блошином цирке сошли с ума. Так хозяева взыскали с нас через суд та‑акую сумму… Нет, красавчик, не торопись! – Она хлопнула какого‑то мужичка по рукам. – Так я и говорю, чтобы оплатить его проступок, пришлось заложить семейную виллу.