Легкая повязка из льна невесомой паутиной закрыла девичьи очи – так уж было принято в этих священных местах. Простолюдины, правда, древних обычаев в последнее время не соблюдали, но сейчас-то речь шла о благородных, которые никак не могли позволить себе осквернить священную рощу. А она начиналась вот-вот, уже, вот за тем высохшим пнем, за теми облетевшими кленами.
– Римляне, надеюсь, проехали, – выждав некоторое время, прошептал про себя Вергобрадиг. – Пора и нам. Эй, вы, там, смотрите в оба!
– Не изволь беспокоиться, благороднейший господин!
Юный аристократ самолично взял под уздцы лошадь Алезии, стремительного и очень дорогого коня белгской породы, каурого, с белым пятнышком на лбу и небольшой, аккуратно подстриженной, гривой. Белги издавна славились коневодством, и вовсе не зря. Девушка покачнулась в седле, ощутив легко дуновение ветерка, мягкое прикосновение к лицу ласкового зимнего солнца. Вокруг стало заметно темней, похолодало.
– Дядюшка Ардоний, верно, уже растопил очаг в своей хижине, – на ходу предположила Алезия. – Интересно, как он нас примет? Вспомнит ли?
– Да уж, – согласно кивнул Вергобрадиг. – Вообще-то должен вспомнить. Ведь он хорошо знал наших родителей. И знает тайну гибели твоего отца! Даже хранит его вещь.
– Ах, вот оно что! – встрепенулась Алезия. – Вот оно, в чем дело. А что за вещь?
– Про то не ведаю. Просто знаю, что она есть и друид будет счастлив передать ее тебе – именно для этого он ее и хранит.
– Весточка от отца… – слабая улыбка тронула девичьи губы, лицо Алезии, еще сохранявшее надменную гримасу – для слуг – вдруг стало каким-то беззащитным, детским. Слава богам, этого никто не видел – темнело – ведь показывать свою слабость постыдно, не важно, кому – благородному или простолюдинам.
– Ну, едем же, едем! – нетерпеливо подогнала девушка.
Верг улыбнулся:
– Так мы и так едем, правда, не очень быстро – такая уж тут дорога, тропа.
Алезия услышала журчание первой… или ей просто так показалось, очень уж хотелось уесть всех этих мужчин – и благородного господина, и слуг.
Юная женщина закричал в голос:
– Я слышу, слышу! Илексы!
– Илексы, – негромко промолвил Вергобрадиг. – Вот они, да – под этими елками. Теперь ты можешь снять повязку с глаз.
– Что я и сделаю. Вот прямо сейчас!
Сдернув повязку, Алезия первое время ничего и не видела, лишь слышала журчание вод. Лишь немного погодя, когда глаза привыкли к вечернему сумраку леса, глаза разглядели два бьющих прямо из мха фонтанчика – «братьев». На них частенько гадали, испрашивая совета, бросали таблички с вопросами. Если табличку выкидывал левый фонтанчик, это означало – «Да», если правый – «нет». Так и гадали, так и узнавали будущее, предсказывали судьбу. Уж куда удобнее, чем по человеческим внутренностям, что тоже было достаточно распространено, и римляне специально распускали слухи о том, что все друиды – кровожадные сволочи. Конечно же это было далеко не так… хотя и кровожадных сволочей – хватало.
Опустившись на колени, путники принялись благоговейно молиться покровителям рощи – Илексам. Кто-то испрашивал здоровья для себя и родных, кто-то – покровительства во всех делах, а кое-кто – удачи и счастья в загробном мире.
Алезия же молила за мужа. Пусть духи воды и земли пошлют ему… пошлют ему все, что он захочет, пусть все задумки его исполнятся, ведь все это – для процветания Галлии.
– Где же друид? – поднявшись с колен, тихо произнес Вергобрадиг.
Казалось, он спрашивал сейчас сам себя, да так оно и было.
Алезия подняла голову:
– А ведь и в самом деле – где?
– Может, ждет в своей хижине?
– Но почему не вышел? Он же наверняка давно услыхал наши голоса и ржание лошадей. Где его хижина?
– Там, за теми елями.
– Ага, вижу… Вот она. Идем? Или ты снова скажешь, что женщине нельзя?
Не дожидаясь ответа, Алезия быстро зашагала к видневшемуся под вековыми елями домишку, сложенному из цельных бревен, что, вообще-то, не было характерно для кельтов, предпочитавших обходиться плетенкой и глиной. Дерево берегли для более насущных нужд – частокол, телега, лодка…
Девушка остановилась, не дойдя до хижины шагов пять:
– А дверь-то открыта!
И в самом деле, ведущая внутрь домика дверь была распахнута настежь. Причем – даже сорвана с нижней петли.
– Всем приготовить оружие, – выхватив из ножен меч, шепотом приказал Вергобрадиг. – Идем осторожно. Алезия, ты…
– Я сама знаю, что мне делать!
Независимо дернув плечом, девушка вытащила из-за пояса острый длинный кинжал и, пригнувшись, вошла в хижину первой…
И тут же вышла, озабоченно посмотрела на слуг:
– Кто-нибудь, зажгите факел. Кажется, там не все чисто, благороднейший Вергобрадиг.
Еще бы, не чисто!
Один из амбактов – Марброд или кто-то еще – затюкал огнивом, запалив факел. Дрожащее желто-оранжевое пламя осветило домишко – потухший очаг, перевернутый котелок с похлебкой… и лежавшее навзничь тело друида, седого, как лунь.
– Дядюшка Ардоний! – воскликнув, девчонка бросилась к трупу… а в том, что это был труп, уже не оставалось и тени сомнений – в левом боку старика торчала рукоять ножа.
– Римский кинжал, – нагнувшись, тот час же определил Марброд. – Наши кузнецы подобных не делают. Вон, на рукоятке – римская богиня в шлеме.
– Минерва, – присмотревшись, согласно кивнула Алезия, позабыв, что общается сейчас со слугой. – Значит – римляне?
– Ну, а кто же еще, госпожа? Кто, кроме этих собак, осмелился бы?
– Надо созвать людей, – негромко произнес Вергобрадиг. – И похоронить старика с честью.
– Да-да, – девушка махнула рукой. – Это очень важное дело – достойно похоронить. Эй, слуги – идите же в ближайшую деревню. Идите все – созовите людей, объясните… А мы пока останемся здесь – скорбеть… и думать о мести.
Амбакты с поклонами удалились, в лесу вспыхнули факелы, и Вергобрадиг с удивлением покачал головой:
– Похоже, наши слуги не очень-то боятся римлян.
– А с чего им боятся-то? – усмехнулась Алезия. – Римляне пусть боятся – ведь это они на нашей земле, а не мы – на их.
– Клянусь Цернунном, верно сказано, благороднейшая! – юный аристократ потер ладони и, нагнувшись, поднял вверх воткнутый в земляной пол факел. – Ты верно сделала, что отправила их. У нас есть теперь время кое-кто поискать.
– Поискать? – Алезия встрепенулась, встретившись с юношей взглядом. – Так ты думаешь… он держал это здесь?
– Думаю, дядюшка Ардоний не стал бы далеко прятать эту вещь. К чему? Ведь это просто подарок, причем не очень-то ценный… не золото, не серебро. Всего лишь медь или бронза. И еще – эмаль. Там должен быть рисунок.