– Присядь, дядюшка Сегум, хлебнем с тобой пивка.
Кабатчик польщенно улыбнулся в усы – благородные господа не каждого позовут с собой выпить, далеко не каждого!
– Пиво у меня нынче славное! Сейчас, благороднейший, пойду только распоряжусь насчет ужина. Сам знаешь, за этими слугами – глаз да глаз.
– А вот это уж точно! Глаз да глаз…
Ну, Лита, ну, девка… Связался ребенок с чертом! Правда, еще как посмотреть, кто в этой парочке черт?
С кабатчиком молодой человек сразу же заговорил о благородном Камунолисе, расспрашивал долго, только вот дядюшка Сегум отвечал не очень уверенно – да и откуда ему было знать хоть что-нибудь о столь важном вельможе? Лишь то, о чем рассказывали постояльцы – сплетни да слухи. Впрочем, похоже, хватило и этого!
– Говорят, они, все эти благороднейшие господа, что состоят сейчас при славном Верцингеториксе, очень полюбили борьбу – багу.
– Что, борются, что ли? – не поверил Беторикс.
Дядюшка Сегум махнул рукой:
– Не, не борются. Смотрят на борцов да делают ставки – дело азартное, скажу я тебе! Мы, арверны, издавна своими борцами славились. Наши багауды на всю Галлию гремели!
И еще прогремят, – подумал Виталий. Только уже не как просто борцы – багауда – так будут называть восставших крестьян и простолюдинов, сотрясавших Римскую Галлию на протяжении пары веков, если не больше.
– А где они собираются, эти багауды? И всех ли пускают посмотреть на ристалища?
– По большим праздникам – всех, – подумав, отозвался кабатчик. – Ну, а в такие дни – только благородных, со свитою.
– То есть просто так, одному, нельзя прийти?
– Недостойно благородного мужа ходить пешком и без свиты!
Молодой человек спрятал усмешку: ну да, да, как же без свиты-то? Кого бы только с собой взять? Эти разбойные рожи? Ну, нет… и дело вовсе не в том, что парни из шайки явно бы вызвали подозрение (дюжие угрюмые оборванцы!) – Нетубад, вот за кого совершенно искренне беспокоился сейчас Виталий. Не хватало еще, чтобы сей благороднейший муж забросил ради ставок все, а такое вполне могло случиться, Беторикс все же рассчитывал на помощь шайки. Если толстобрюхий Эльхар сказал правду – а врать ему вроде и не с чего, разве только так, со зла – тогда, выходит, нужно возвращаться в земли эдуев, пробираться к Бибракте. А это все – родные для разбойничков места! Кстати, вот бы расспросить нового приятеля о друиде Амперме… Ампрениксе, о том его знаке в виде алого лотоса. Знак, конечно, тайный, но, может быть, благороднейший Нетубад что-то об этом знает?
– О чем задумался, благородный Беторикс? – отлучившись, кабатчик лично принес пива. – Темнеет уже, скоро заявится твой благороднейший друг. И чего его к ручью понесло? Что там делать-то? Выкупаться – так у горелой сосны мелковато, там одни детишки и плещутся.
Сдув с пива пену, молодой человек тряхнул головой:
– Дядюшка Сегум, совсем забыл спросить – а где эти игры для благороднейших происходят? Ну, вся эта борьба, бага? Цирков, как у римлян, у вас вроде нет…
– А, вон ты о чем, – кабатчик задумался. – В Священной роще они и проходят, все эти схватки, через каждые семь дней. Друиды по ним еще угадывают волю богов!
– Через каждые семь дней? – уточнил Беторикс. – В священной роще?
М-да-а, не хватало еще туда соваться. Однако делать было нечего – как еще иначе выйти на Камунолиса? Ох, не столкнуться бы там с Эльхаром! Толстяк, конечно, сидит сейчас на своей вилле… но все может быть. Риск! Ну, а как же без риска-то? Без риска жизнь…
Во дворе послышался громкий раскатистый хохот Нетубада и – чуть потише – Литы. Ишь ты, спелись уже!
– Да нет же, благороднейший, – со смехом объяснял «слуга». – Даже самый сильный борец далеко не всегда побеждает.
Ну, надо же! Уже и о борьбе знают! – неприятно удивился Виталий. – Впрочем, понятно – слухами вся земля полнится, а уж тем более, какой-то там постоялый двор. И все же…
– С чего это ты, благороднейший друг мой, вдруг о багаудах заговорил?
– Да вот собираюсь сходить, посмотреть да сделать ставки, – охотно пояснил Нетубад. – Хочешь завтра вместе пойдем? Тут не так и далеко, в роще… Только не там, где мы заварушку устроили, а с другого края, что ближе к самой крепости, ко рву.
Беторикс покачал головой:
– Так ты что же, точно знаешь, что завтра борьба?
– Конечно, знаю, – ухмыльнулся в усы благороднейший муж. – Шесть дней назад я выиграл там много золота! Ставил на одного парня, здоровый такой, Диким Быком зовут, такое прозвище. Завтра снова поставлю!
Вот уж нет! Вот уже это лишнее – столь колоритного типа, как Нетубад, явно узнают! Что же он, этого не понимает, что ли? Да понимает, просто идет напролом, не обращая никакого внимания на риск – как и положено благородному воину. Одному-то спалиться запросто, а уж на пару с этим фанфароном – точно наверняка!
– О чем задумался, дружище? Что голову повесил? Давай-ка, лучше выпьем!
– Давай.
Опростав с полкружки, Виталий вытер с бородки пену и, встав, извинился:
– Пойду, дам указание слуге. Эй, Лит, хватит тут рассиживаться – почисти-ка лучше мой плащ!
– О! – разбойничий вождь обрадованно хлопнул в ладоши. – И мой заодно пусть почистит. На!
Вальяжно расстегнув золотую фибулу, он, не оглядываясь, бросил плащ на руки подбежавшему «слуге».
– Пошли, пошли, – Беторикс озабоченно махнул Лите. – Растолкую тебе кое-что…
Они вышли во двор, просторный и залитый серебристым лунным светом. Где-то мяукала кошка, в будке громыхнул цепью пес, а вот рядом, в сарае, замычали мулы новых постояльцев – купцов-лемовиков, пробиравшихся из своей лесистой страны в Нарбонскую Галлию. Везли мед, ювелирные изделия, кузнечную ковку – все то, что можно было бы очень выгодно продать.
Взяв Литу за руку, молодой человек отвел ее к самым воротам и тихо сказал:
– Вот что, милая. Мне благороднейший Нетубад завтра на багене нужен! Поняла?
Девчонка пожала плечами:
– Еще бы. Чего тут непонятного? Хорошо, мой господин, я его отвлеку.
– Только ты это… – Виталий вдруг замялся. – Не очень-то усердствуй.
В ответ послышался легкий смешок:
– Так я не пойму – отвлечь или не усердствовать?
– Ла-адно, не выделывайся! Все ты понимаешь. Так сделаешь?
– Все исполню, не сомневайся, мой господин, – на этот раз девушка отозвалась вполне серьезно. – И за меня не переживай, все будет как надо.
– Да, вот еще, – вспомнил молодой человек. – У тебя монеты остались? Мои-то давно уже…
Лита хмыкнула:
– Все мои монеты – твои!
– И все же… Я возьму сколько надо… И не сомневайся – придет время, отдам!