– Кроме них… Мальчишка один приходил, деревенский, приносил молоко.
– Что за мальчишка? Такой лохматый, грязный, сопливый? Как зовут?
– Да не знаю я, как его зовут! – Лита повысила голос. – Вот еще, запоминать всяких сопливых. Да… веснушки у него еще были.
Веснушки… Беторикс, к стыду своему, не помнил, были ли у того парнишки веснушки, как-то не вглядывался… А вот Нетубад должен был бы запомнить – он же человек этой эпохи, ни одной мелочи не упустит!
– Веснушки? Какие веснушки? – спросонья пробормотал атаман. – Ах, у того грязнули… Конечно же были!
Сказал и тут же захрапел с новой силой. Ой, «повезло» сестрице с мужем! Этакий храпун.
– А молоко он у хижины оставлял или, может быть, заходил внутрь, – так, на всякий случай уже, поинтересовался Виталий.
– Да почти всегда заходил в хижину, – подумав, ответила девушка. – Я еще удивлялась – обычно друид туда никого не пускал.
– А вообще, зачем друиду молоко?
Вот тут Лита долго молчала, а потом даже приподнялась на локте:
– Ты знаешь, брат мой – и не скажу! Пить он его не пил – я о друиде – не любил, кривился. Один раз даже видела, как он это молоко в озеро выливал, прямо из баклаги. Может, кормил богов?
Молодой человек удивленно свистнул:
– Богов? Молоком? Ну, уж ваших-то богов лучше – кровью!
– А ваших, так можно подумать – нет! – огрызнулась девушка.
– Да и наших тоже, – покладисто согласился Виталий. – Кровушку алую все боги любят. Особенно – человечью. Значит, мальчишка молоко приносил, а друид – выливал. Интересная какая ситуация!
Вот теперь-то молодой человек пожалел, что просто так отпустил грязнулю, что не разглядел в нем второго дна! Если он приносил молоко, совершенно друиду Амперметру… Ампрениксу ненужное, то значит, не в молоке тут дело. Связной! Определенно – связной. Между друидом и отрядом мятежного Камунорига! Алый лотос – это ж не просто так, это знак тайный!
Вытащив из-под головы заплечный мешок, молодой человек развязал узлы, сунул руку… нащупав подвеску, улыбнулся – вот она, тут!
И тут же закралась мысль, все про того же грязнулю – если тот видел знак, то почему никак себя не выдал, даже под угрозой смерти? Ведь мог же сказать – «Я свой, я тоже знаю, что такое алый лотос, знаю людей…» Не сказал. Боялся? Или… или просто не успел проверить суму? О, вот уж это – вряд ли, уж это – первым же делом, иначе какой смысл?
Тогда почему, почему ж не сказал? Почему не открылся единомышленникам? Загадка… Или просто парнишка не при делах. А вот это уже плохо, значит, подозрительного человечка придется искать заново. Ну, ведь должен же быть таковой в окружении связанного с мятежниками друида, увы, убитого самим же Виталием. Увы! Но человечек то должен быть! И, если не мальчишка-молочник, то кто тогда? Что гадать, нужно еще раз проверить того парня! Эх, жаль, жаль, отпустили. Однако в деревне его не так уж и трудно будет найти. Завтра – ярмарка, много народу приедет, сам же мальчишка и говорил – даже из-за дальних гор. Крестьяне-общинники, многие даже зажиточные и свободные… пока еще свободные. Простолюдины… благородным нечего делать на сельской ярмарке! Значит, нужно идти под видом простолюдина, идти одному, в крайнем случае, прихватив с собой кого-нибудь из разбойников… хотя бы того же толстогубого Кармака, он вроде как поумнее других, не только дубиной махать умеет. Что же касаемо будущего родственника – то от того за версту несет благороднейшим господином! Нет, при всем его уме и хитрости, благородному Нетубаду простого крестьянина не сыграть. Что ж, пусть сидит здесь, в лагере, заодно и сестрице скучно не будет… Да уж!
С раннего утра молодой человек уже начал собираться в путь, тщательно прикидывая каждую мелочь. Виталий заранее предполагал, что его могут узнать… нет, не местные – они-то его не видели – а, скажем так, приехавшие на ярмарку гости из-за дальних гор. Тот же Катуманд или его сынишка Вирид – запросто! И тогда будет довольно трудно объяснить, почему это благородный друид вдруг явился в селенье в обличье простолюдина? Все, буквально все следовало предусмотреть – надеяться на ярмарке можно было только на самого себя. Слава богам, хоть в рваной одежке недостатка не имелось… только вот пахла она… Да и одевать было не очень-то приятно, но все же – нужно.
Во втором часу дня, когда солнышко едва только вылезло из-за синих, маячивших у самого горизонта, гор, на сельскую дорогу с разбитой телегами колеею из лесу вышли двое крестьян в засаленных браках и стоптанных башмаках, в рваненьких, небрежно заштопанных туниках, в шапках, надвинутых на глаза, в убогих и выцветших, когда-то крашенных черникой, плащах.
Шли не спеша, поправляя за плечами котомки, от обоих путников пахло чесночной похлебкой и луком – обычной пищей простолюдинов, сваренной поутру Литой из остатков прихваченных с собою припасов. Лук, чеснок, репа – уже взошел первый урожай, уже можно было выдергивать все из земли, кушать…
Беторикс нарочно не торопился, поджидал вполне возможных попутчиков, ведь вместе идти куда веселее, да и меньше подозрений будет у деревенских… вообще никаких подозрений не будет – явились себе людишки из-за дальних гор, так пусть веселятся, завидуют, пусть пьют на ярмарке пиво, пусть купят что-нибудь…
Так и случилось, молодой человек верно предугадал – не прошло и получаса, как их догнало человек двадцать – молодые парни, девки – все принаряженные, с разноцветными ленточками и цветами.
– Эй, хэй, откуда будете?
– Из-за во-он той горушки!
– Ого! Однако! А наша деревня недалеко, за той рощей. Но мы и из ваших мест кое-кого знаем… Правду говорят, будто б ваш Катуманд, кузнец, в римские земли подался?
– Может и так, – задумчиво отозвался Беторикс. – Сына его, Вирида, я недавно видал… А вообще – в чужие дела не суюся.
– Вот и правильно, любезнейший… как твое имя?
– Бетом. Бетом из рода старого Скарадина. А это брат мой, Карак. Он вообще-то неразговорчивый.
– Да уж мы заметили, ха-ха-ха! Слушайте, земляки, а не хотите ль прибавить шагу? Коль поспешим, так успеем на первую бражку!
– А что еще за первая бражка?
– Тю! Первый раз, что ль, на ярмарке?
– Первый.
– Ну вы и деревня! Много потеряли… Ничего, наверстаете! Прибавьте только ходу, а то ползете, словно улитки.
– У вас там, за горами, все так ходят?
Это спросила девушка, довольно смешливая и молодая, в длинной, расшитой красными нитками, тунике и деревянных башмаках, с браслетами и звенящим монисто на шее. Темные волосы девушки были заплетены в косы, лоб покрывала повязка, расшитая мелким бисером, большие карие глаза с озорной солнечной искоркой смотрели лукаво, с некой даже игривостью. Очень симпатичная девушка, очень…
Беторикс чувствовал, что он ей тоже понравился, иначе с чего эта девчонка зашагала рядом? Что тут, только лишь любопытство? Или нечто большее?