Нет, честному вору тут не жизнь. Хорошо, что они не хотят тут поселиться. А то ведь пришлось бы мне ремесло мое оставить и не иначе крестьянствовать, как какому-нибудь бывшему рабу, который ничего не умеет, кроме как грабками ворочать.
Чем дальше все заходит, тем чаще я думаю: а чего это, собственно, меня понесло вместе с Мидарой и другими в это путешествие?
С ребятами-то ясно.
Мидара хочет вернуться домой и отомстить. Мидарина прихихешница – эта как собачка всюду потащится за своей госпожой, даже если та вздумает отправиться в христианский ад или к нашему Имдану (тьфу-тьфу, не к ночи!).
Князюшка наш возвращается к своим девицам и поместьям. Василий тоже хочет домой, где вроде бы житье было более-менее, хотя не особо так уж медом намазано.
Ингольф – ну, с этим все понятно: у него, по-моему, между нами говоря, не очень много мозгов. И как он ухитрялся командовать пиратами? В нашем деле ведь ум – первое дело (как говорит Василий – каламбур). Секер – этому все равно куда, тоскует человек, а почему – откуда знать?
А вот я… Почему это я поперся вместе с ней, а главное – куда? Не домой же мне возвращаться да опять на реке барки потрошить? Не-ет, теперь я поумнел. Саблей да пистолем много денег не заработаешь, а вот смерть найдешь – это вернее.
Так почему же? Думаю, а ответить толком не могу. Не для меня вся эта… как ее там князь Дмитрий называл… «писихология».
Наверное, потому же, что стал пиратом. Я рисковый человек, и мне обычная жизнь – не в жизнь. А тут столько всего повидал…
И вот я все думаю: остаться мне на Таххаре или нет? Мир – дай боги всякому, одни летающие корабли чего стоят! Лучше мира нам пока не попадалось, а попадется ли – вопрос… Думаю, если я здесь год-полтора прокантуюсь, более-менее вникну, что к чему, то, глядишь, смогу дела проворачивать. Тут хотя на всей земле одно государство, а контрабанда и все такое имеется. Только вот если хоть в чем-то ошибусь, пока не привыкну, то не выплыть… Каюк тебе будет, ОрминисАлл. Да и с другой стороны, что-то не особо лежит у меня душа к этому миру.
Думать надо и решать, да побыстрее: не навек же мы тут застряли.
Вот странно: только сейчас я стал задумываться, надо ли было мне уходить. Бежать, рискуя жизнью при побеге и многократно – по дороге. Пускаться в это странствие с более чем сомнительным исходом. Я не испытываю отвращения к эораттанцам, как некоторые, считающие их выходцами чуть ли не из преисподней. Я не комплексую от подчиненного положения, и власть хэоликийцев меня не тяготила (тем более их почти и нет на наших базах). Моя родина – место не самое лучшее во вселенной, хотя и не самое худшее, и я не являюсь таким уж фанатиком свободы, чтобы ради ее призрака рисковать головой. У меня там не осталось ни невесты, ни безутешно горюющих родителей, ни богатства, ни титула или славы. Меня не гонит ни долг чести, как Мидару, ни стремление всенепременно окончить жизнь среди единоверцев, как хотел погибший Селимович. Чего я ищу, в конце концов, к чему стремлюсь? И как ни странно, не могу себе ответить. Наверное, потому, что просто хочу вернуться домой.
– Ты говоришь, что пришла из другого мира, – пробормотал он, вновь растерянно помотав головой. – Но я думал, для этого нужно много энергии, всякие сложные машины… как в кино.
– Понимаешь, все совсем не так. – Я решила соврать, при этом на девяносто процентов говоря правду. – И проще и сложнее. Дело в том, что между мирами существуют проходы… Они возникают на короткое время в особых местах и быстро исчезают… Мы пришли сюда через такой проход и должны совсем скоро вернуться…
Больше ничего мне в голову не пришло – пока, по крайней мере.
Мы долго молчали.
– А если я предложу тебе сделку? – спросил он.
– Сделку? – Я поняла, что он имеет в виду, но все равно на что-то надеялась.
– Да, сделку. Ты останешься здесь, со мною. В моем мире. А взамен – твои товарищи смогут беспрепятственно покинуть Таххар и вернуться… м-м-м… к себе домой. Ты согласна?
– А если я откажусь? – прошептала я, озаренная догадкой. – Что будет, если я откажусь? Неужели ты выдашь меня?
Он сглотнул.
– Мидара, пойми, ты мне нужна… Верь или не верь, но ты будешь со мной, даже если бы мне пришлось продать душу Аэтту.
– Но ведь тогда… если ты расскажешь… ты все равно меня потеряешь… – Я плохо соображала, что говорю.
– Вовсе не обязательно: я ведь могу попросить отдать тебя мне, в благодарность.
Почему-то именно эти слова почти ощутимо обожгли меня, вернув мне ясность сознания и, возможно, начисто уничтожив колебания, которые я ощущала в глубине души. Словно меня хлестнули плетью. Не чтобы причинить боль, не по-настоящему, а так, как наказывают слегка провинившуюся рабыню. И по лицу я видела, что он говорит совершенно серьезно и будет считать себя совершенно правым, попросив в награду за ценных пленников приглянувшуюся красотку.
И одновременно мне стало почему-то очень горько.
– Итак, ты согласна?
– Да, согласна. А разве у меня есть выбор? – ответила я, и усталое равнодушие в голосе мне совсем не потребовалось изображать. – Если честно, я и сама думала о чем-то таком. Тем более что в моем мире нет ни туристических экскурсий на другие планеты, ни ваших лекарств, сохраняющих молодость. Мы, собственно, за ними и пришли, – еще раз соврала я.
– Тогда решено. Ты останешься в моем доме. Вернее, в твоем доме, – поправился он. – Извини: я не хочу рисковать. Если тебе что-то нужно передать своим людям, пусть явятся сюда. Или напиши им.
– Ты и в самом деле отпустишь их?
– Конечно! А зачем они мне нужны? Вот ты – другое дело… – Он привлек меня к себе.
Честно говоря, более всего меня поразило, как просто и без особого удивления он воспринял то, что узнал от меня только что.
Даже то, что его рука жадно скользнула мне за пазуху, почти не задело меня. Я лишь усмехнулась про себя. Ладно, пусть. Тело – это лишь только тело. Не впервые…
– В прошлый раз ты была более страстной, – сообщил он мне, когда все кончилось. – Или ты не в настроении? Имей в виду – я хочу, чтобы ты была в настроении всегда…
– Я постараюсь… – улыбнулась я в ответ.
Улыбнулась совершенно искренне и от души – я вдруг поняла, что нужно сделать, чтобы убраться из этого мира прочь…
– Скажи, у вас принято делать подарки невесте перед свадьбой? – произнесла я.
– Разумеется, дорогая…
В свете одной лишь маленькой лампы комната отдыха выглядела пещерой, стены которой терялись в глухом вековом мраке.