Он нажал кнопку звонка, и в дверях появился приведший меня сюда молодой моряк.
– Давай займись этим товарищем. Ну, ты знаешь, что и как. И чтоб было все как надо – это мой земляк почти, так что не обижать его там… Ну, давай иди, – бросил он мне. – Понимаю, неудача, конечно, с тобой получилась, но могло быть и хуже. Сперва тебе тут покажется кисло, потом привыкнешь. Человек и не к такому привыкает. И вот еще что, – бросил он напоследок. – Постарайся поменьше вспоминать о прошлом – легче будет. Все, ступай.
– Повезло тебе, дружище, – произнес моряк, когда мы шли полутемными коридорами пакгауза. – Тебя к себе сам капитан Ятэр берет!
– А откуда вы русский язык знаете? – задал я давно мучивший меня вопрос, решив отложить на потом выяснение того, кто такой Ятэр и почему мне повезло.
Он с недоумением уставился на меня, потом хлопнул себя по лбу:
– А, ну да, тебе ж еще лингвестр не вшили…
Я не понял, о чем речь, но переспрашивать на всякий случай тоже не стал.
Внутри ангара сновали по своим делам немало разнообразно одетых субъектов.
С двух сторон вверх на четыре этажа уходили огражденные хилым бордюрчиком с резными балясинами галереи, куда выходило множество дверей, а внизу тянулись ворота складов.
Нам пришлось посторониться – по проходу, дымя, прокатился дряхлый автопогрузчик, тащивший деревянный контейнер с латинскими надписями.
Мы поднялись по узкой крутой лестнице на второй этаж и вошли в длинный узкий кабинет, где за массивным, вычурной работы столом красного дерева, которому самое место было в каюте какого-нибудь фрегата или галеона, сидел седой как лунь морщинистый старик в синем камзоле с кружевами, обтягивающих штанах и остроносых туфлях с золотыми пряжками. Довершал его облик крест какого-то ордена на пышном воротнике.
Он высокомерно оглядел меня и углубился в бумаги на некоторое время.
– Я четвертый вице-командор Джозеф Мур, – соизволил он вновь обратить на меня внимание. – Между прочим, барон Мур. По милости Великой Хэолики вынужден заниматься такими, как ты. Вопрос первый: ты на компьютере работать умеешь?
– Умею, – ответил я. Неуместность слова «компьютер» в устах средневекового старикашки меня не зацепила – было не до того.
– Так, – заинтересовался хозяин кабинета, – и что же ты умеешь делать? Программируешь, ремонтируешь, собираешь?
– Нет, просто… по клавиатуре барабаню, – ответил я, мельком пожалев о том, что когда-то проигнорировал компьютерные курсы.
– А, – враз поскучнел тот. – Так работать я тоже могу. Да, ума не приложу, где достать кого-нибудь, кто как следует разбирается в этих бесовских железяках!… Самолет ты, милейший, конечно, тоже водить не умеешь? – полуутвердительно-полувопросительно продолжил он. Я подтвердил его подозрения. – Вот дьявол! – выругался старикан. – Следующего пилота к пойлу на пушечный выстрел не подпущу. Ладно, что там у нас еще… Ты не содомит?
Я не сразу сообразил, что ответить.
– Я тебя спрашиваю: ты педик или нет? – рявкнул старик. – Если да – лучше сразу скажи. Имей в виду: такие у нас живут отдельно, а если лезут к нормальным – получают по рогам!
– Да ладно вам, почтенный, – вступился за меня парень. – Разве он похож на мужеложца?
– Кто похож, а кто нет – это не важно, – уничижительно отрезал Мур. – Стало быть, ты не педик? – Это уже опять ко мне.
Я помотал головой.
– Ну что – вслух сказать трудно? Да или нет?
– Нет, – тихо произнес я.
– Громче, – скомандовал Мур.
– Нет! – Мне захотелось запустить в расфуфыренного хама чем-нибудь тяжелым.
– Давно бы так! – Тот был, похоже, удовлетворен, что разозлил меня. – Стало быть, пойдешь к Ятэру, как он захотел. Какой ему толк от тебя – не пойму, да это и не моего ума дело.
– Хочу сказать, – встрял матрос, – мы ведь не ходим в его уровни, так что самое подходящее место для него!
– Не учил бы ты меня моему делу, матрос, я и без тебя знаю, что на его уровнях сидят только Кеатль, Горгий и Дагон…
– Жаль, что ты не умеешь летать, – сообщил мне сопровождающий, когда мы вышли. – У нас был один пилот, так нажрался до поросячьего визга и утонул. Где теперь нового взять – не знаем. Летчику жить хорошо – почти ничего не делаешь. Да, хотел бы я быть пилотом…
Из кабинета мы спустились в полуподвал, где расположился местный вещевой склад. Тут было великое множество одежды из всех, как я уже понял, миров. От разнообразия видов и фасонов прямо-таки рябило в глазах.
Но меня отвели в закуток, где одежда была более-менее знакомой.
Армейский камуфляж и бязевые кальсоны чередовались с рабочими спецовками, а те – с матросскими форменками и тельняшками. Тут же валялись распоротые тюки с бескозырками, фесками, огромными шляпами-зюйдвестками.
Связки грубых кожаных курток загромождали проход, а поверх них были небрежно брошены длинные китайские халаты из синей ткани.
Грудами лежала армейская униформа – с незнакомыми мне шевронами и нашивками, хотя на некоторых из них были русские буквы.
Были тут еще и совсем уж невиданные одежды, принадлежащие неизвестным, мне, во всяком случае, народам.
Тут, у маленькой печурки, на которой шипел чайник, сидели два немолодых, но крепких мужика.
Моряк что-то сказал им вполголоса, и один из них, пройдя куда-то в глубину склада и повозившись там минут пять, выложил передо мною полотняную рубаху без ворота, широкие свободные шаровары и суконную безрукавку, явно бывшую в употреблении.
Сверху он бросил клеенчатый плащ и бесформенную широкополую шляпу, рядом поставил крепкие, хотя и неказистые на вид кожаные башмаки, судя по фасону – солдатские.
– Пока вроде все. Давай переодевайся. А одежду свою собери и поаккуратней свяжи. А еще лучше: постирай сначала – тебе еще долго носить ее не придется.
Тут же переодевшись, я принялся торопливо сворачивать одежду, при этом вытаскивая из карманов те мелочи, которые обычно находятся в них, и перекладывая их в карманы шаровар…
Ключи от квартиры, часы-браслет, которые так и не успел сдать в ремонт, мобильник, кошелек. Последней в руках у меня оказалась записная книжка. Случайно я открыл ее на странице, где Нина записала свой телефон.
При взгляде на ее почерк я ощутил, как ледяная тоска вдруг хлынула в душу. Яркий электрический свет словно потускнел. Я замер с книжечкой в ладони, чувствуя, как слезы вот-вот хлынут из глаз.
Перемена, случившаяся со мной, не укрылась от внимания моих опекунов.
Перед ними прошел, надо думать, не один такой, как я, и они хорошо знали, как надо поступать в подобных случаях. Старший резким движением выдернул книжку у меня из рук и тут же швырнул в печку.