Замок снабжался водой из подземных артезианских ключей, в подвале располагалась котельная.
Бань тут было четыре, и каждая, судя по размеру, предназначалась для одновременной помывки целого табуна дворян. Потолки метра четыре высотой, мрамор полов и изразцовые стены.
Ванны можно было назвать стоячими: это были просто овальные ямы в полу, глубиной по грудь человеку, выложенные изнутри обожженной, глазированной глиной. Душ заменяла длинная труба, выглядывавшая из потолка и заканчивавшаяся головой химеры, широко раззявившей пасть.
Температуру ее регулировал один вентиль. Вращая его в одну сторону, можно было получить более горячую, в другую – более холодную воду.
Непривычно, конечно, но что поделаешь.
На третий день нашего пребывания я заметил в парке небольшое летное поле с оранжевым выцветшим вымпелом указателя ветра на флагштоке и ангаром из рифленого железа, выкрашенного зеленым. Эта находка вызвала у меня минутную мысль – при случае покинуть поместье по воздуху, но я тут же отбросил ее, тем более что ангар, как мне сказали, давно пуст, и вообще самолеты садились тут не чаще чем пару раз в год.
Однако о возможности побега отсюда я продолжал размышлять.
Об этом, как и о многом другом, мне настоятельно хотелось переговорить с Мидарой, но все никак не представлялось случая. Встретиться без свидетелей никак не удавалось, а я был вынужден думать еще и о сохранении тайны.
Да и виделись мы не каждый день. Наш режим дня был ненавязчиво организован так, что больше чем вдвоем-втроем мы собирались очень редко, и всегда – под ненавязчивым присмотром хозяина или кого-то из обслуги.
К тому же наши женщины находились на женской половине, а на женскую половину дома мужчинам ходу вообще не было. Даже жена с мужем встречались только в общих гостиных и спальнях.
Причем правило это касалось всех домов – даже самых бедных, даже жилищ местных продажных девиц. Из-за этого пришлось издавна вводить в состав стражи и полиции женщин. Случись нам тут обосноваться, то уж Мидара без работы не осталась бы.
Эту непременную условность здешней жизни, с ее замысловатыми и непреложными правилами, был вынужден соблюдать даже такой закоренелый скептик и вольнодумец, каким, насколько я понял, был Яригго.
И дверь, разделявшая две половины замка, была, что называется, всем дверям дверь.
Старинная, двустворчатая, шириной достаточной, чтобы в нее прошел маленький автомобиль, собранная из досок мореного дуба, скрепленная бронзовыми оковками и могучим замком.
Отворить ее можно было – и то не без труда – только потому, что внутри стен были искусно скрыты соединенные с петлями противовесы. Без них это удалось бы разве что Ингольфу.
И надо сказать, наличие столь мощной преграды было вызвано не блажью строителя и не тем, что ее навешивали, действительно имея в виду возможность штурма. Просто такая уж традиция.
Что поделать, такова была эта цивилизация. С незыблемыми традициями, с культом семьи и предков, приверженностью кровному родству и кодексами поведения для всех без исключения сословий – от высшей знати до простых крестьян, по своей строгости подобных самурайскому «Бусидо».
Такие цивилизации попадались нам. Древние, разумно устроенные, зачастую весьма высокоразвитые – и вместе с тем застывшие в раз и навсегда отлитых, устоявшихся формах. Правда, именно поэтому они обычно не поднимались в технике выше водяных мельниц и арбалетов, но есть же исключения из правил…
Шок первых дней прошел, и мы вполне тут освоились. Какое-то время я беспокоился за новичка, но, как оказалось, напрасно.
За короткое время знакомства с нами Тронк вполне освоился с мыслью о перемещении между мирами и об их бесконечном множестве. Так же, в общем, понял, что виденные им летающие устройства, огромные корабли и бегающие без коней повозки – дело рук человеческих и к нечисти отношения не имеют.
Впрочем, прежняя жизнь развила в нем великолепную приспособляемость.
По своему прежнему опыту я догадывался, что на самом деле, конечно, в глубине души он считает все это какой-то уж совсем непонятной и неведомой ранее, а потому особенно опасной разновидностью магии.
Не так уж трудно было если и не объяснить людям принцип работы двигателя внутреннего сгорания или радара, то по крайней мере научить ими пользоваться. Тем более что к нам на базу часто попадали моряки – народ хоть неотесанный, но толковый. Но вот как быть с подсознанием, с въевшимися с молоком матери привычками, с мировоззрением, все непонятное относящим к потусторонним силам? Тот же Ингольф великолепно научился стрелять и в меткости мог поспорить с иным снайпером. Но до сих пор он относится к своему оружию как к какому-нибудь чародейскому предмету, вроде колдовского посоха, мечущего молнии. Не говоря уже о том, что в бою предпочитал секиру.
Тронк был нашим вторым, не считая шхуны, приобретением на пройденном пути. Нельзя сказать, что слишком уж приятным и полезным.
Дело было так.
В одном из миров Мидара распорядилась пополнить запасы.
Пожалуй, особой необходимости в этом не было – провизии и всего прочего у нас было достаточно. Но, с другой стороны, нам предстояли два, если не больше, перехода по малому кольцу, так что случай мог представиться еще нескоро.
Сверившись с планшеткой, мы пристали к берегу в вольном городе, жители которого промышляли торговлей и рыболовством.
За вход в порт с нас даже не взяли пошлины.
Местным жителям мы представились мелкими купцами с одного из островов, во множестве лежавших в морях, омывавших континент.
Город платил дань какому-то королю, столица которого находилась в нескольких десятках дней пути от городка. Дальше на юг и на север лежали другие города – побольше, ближайший – километрах в пятидесяти.
Мы рассчитывали пробыть тут от силы несколько дней, но задержались почти на три недели.
Это был первый город, где мы оказались не по воле хозяев и не по необходимости. Первый город, куда мы приплыли просто так.
Изобилие превосходных фруктов и овощей, вкуснейшее мясо домашних косуль, замечательно приготовленная рыба, мягкий климат и блаженное безделье взяли нас в плен.
Опасаться нам было нечего – к торговцам тут относились с уважением, а на пиратов мы были не похожи. От внимания же береговой стражи – впрочем, немногочисленной и сонной – было давнее, испытанное и замечательное средство – взятка.
Правда, вначале я опасался, что кто-нибудь может положить глаз на наших спутниц, но довольно быстро успокоился: тут ценили женщин в теле, с пышными формами. Так что Мидара и Таисия если и обращали на себя взгляды, так только откровенно сочувственные.
Зато мужская половина нашей команды вызывала у местных полногрудых красоток, все одеяние которых, случалось, составляли короткие юбки из яркой пестрой ткани, недвусмысленный интерес.