Некоторые жесты специфичны для определенных культур, но в целом Плисецкая была права: очень многие жесты понятны всем, независимо от того, на каком языке говорит действующее лицо или наблюдатель. Когда мы искренне выражаем подлинное чувство, невербальные выражения обычно следуют определенным закономерностям.
Основополагающие эксперименты для проверки универсальности выражения чувств провел исследователь-первопроходец Пол Экман. Он в соавторстве с психологами Кэрроллом Изардом и Уоллесом Фризеном изучал эмоции больше полувека. Путешествуя по всему свету, вплоть до таких удаленных мест, как Борнео и Папуа – Новая Гвинея, исследователи обнаружили, что люди повсюду – как в письменных, так и в дописьменных культурах – способны на тонкое распознавание выражений лиц. Иными словами, слова нам не нужны, чтобы понять по лицу, какие чувства испытывает собеседник.
Сейчас во многих культурах единодушно считается, что по меньшей мере девять эмоций – гнев, страх, отвращение, счастье, печаль, удивление, презрение, стыд и гордость – универсальны. Выражение лица, тембр голоса и даже поза и движения согласованы с чувством, которое мы испытываем, – и это передает важную социальную информацию о том, кому и чему мы можем доверять, кого и чего следует избегать и т.п. Эти выражения чувств понятны всем; практически в любой культуре, в любом уголке мира они выглядят одинаково.
Представьте себе, что вы спросили подругу, как прошел ее рабочий день, и она стала рассказывать об эпизоде, который ее сильно рассердил. Ее тело будет рассказывать ту же историю, что и слова: брови сдвинутся, глаза засверкают, губы сожмутся, голос станет ниже и, возможно, громче, а движения – отрывистыми, напряженными.
Теперь представьте себе женщину, которая поет колыбельную ребенку. Скорее всего, она будет выглядеть совершенно по-другому, и ее голос зазвучит иначе. А если нет – значит, она непреднамеренно сигналит о каком-то внутреннем конфликте (возможно, она не особенно счастлива, что ей приходится укладывать ребенка). Эмоции, положительные или отрицательные, всегда подлинны, и потому их проявления по вербальным и по невербальным каналам синхронны. Другой способ понять синхронию, возникающую, когда мы ведем себя естественно, – это рассмотреть асинхронность, которая проявляется в противоположном случае. Исследуя обман, можно многое понять о том, почему присутствие приводит к синхронии в поведении.
Начну с вопроса: если вам лгут, как вы об этом узнаете? Если вы обычный средний человек, то, скорее всего, скажете что-нибудь вроде: «Тот, кто врет, не смотрит в глаза». Такой ответ дали 70 % респондентов в исследовании, проводившемся в 63 странах и охватившем 2520 человек [29] . Часто называют и другие якобы верные признаки лжи: лжец ерзает, нервничает, излишне многословен. Психолог Чарльз Бонд, изучающий обман, сказал в интервью газете The New York Times, что стереотипы о поведении лжецов «были бы менее удивительны, если бы у нас было больше оснований полагать, что они правдивы» [30] . Оказывается, не существует «эффекта Пиноккио» [31] , единого невербального признака, позволяющего опознать лжеца. Судить о честности человека нужно не по одному стереотипному «обличающему» признаку – например по тому, что он ерзает или отводит глаза. Нужно смотреть, насколько хорошо согласованы сигналы, которые он передает по разным каналам, – мимика, позы, движения, параметры голоса, речь.
Когда мы ведем себя неискренне – пытаемся скрыть свои подлинные чувства или изобразить то, чего не чувствуем, – невербальное поведение начинает расходиться с вербальным. Выражение лица не соответствует произносимым словам. Поза – тону голоса. Все эти сигналы начинают противоречить друг другу. Гармония превращается в какофонию.
Эта мысль, собственно, не нова. В сущности, первым о ней написал Дарвин: «…человек, рассерженный или даже пришедший в состояние ярости, может управлять движениями своего тела, но… порой лишь мышцы лица, которые меньше всего послушны человеческой воле, выдают легкое, мимолетное чувство» [32] .
Когда люди лгут, они жонглируют несколькими историями сразу: той, которую они считают истинной, и той, которую они хотят выдать за истинную, а также всеми эмоциями, сопутствующими каждой из историй, – страхом, гневом, виной и надеждой. И одновременно с этим они пытаются держаться правдоподобно – а это внезапно становится очень, очень трудно. Убеждения и ощущения лжеца противоречат друг другу и их общему носителю [33] . Человек вынужден управлять этим конфликтом – его сознательными и бессознательными, психологическими и физиологическими аспектами – и потому не может присутствовать в настоящем моменте. Попросту говоря, врать или изображать то, чего не чувствуешь, – это тяжелый труд. Рассказываешь одну историю, а другую пытаешься спрятать поглубже – и мало того, большинство людей при этом еще испытывает чувство вины, которое тоже приходится прятать. Мозг просто не справляется с такой нагрузкой и что-то упускает – происходит «утечка информации». Ложь и утечка информации немыслимы друг без друга. В сущности, и классические приметы поведения лжеца в представлении среднего человека можно интерпретировать как распространенные признаки все той же утечки информации. Леанна тен Бринке, социальный психолог, исследующий ложь, объясняет:
«Лжецы вынуждены поддерживать свой обман, изображая эмоции под стать создаваемой легенде, и подавлять “утечку” подлинных чувств. Например, нечестный сотрудник вынужден правдоподобно изображать скорбь, отпрашиваясь с работы на целый день якобы на похороны тетушки в другом городе, – и одновременно подавлять радость по поводу того, что сможет лишний день провести на природе с друзьями» [34] .