– Никуда они не денутся, найдем, – сказал Чекан. – А пока нужно раздобыть одежду и добраться до машины. Не будем же голышом разъезжать!
Он выглянул из подворотни и увидел притулившийся под близкими деревьями вагончик строителей.
– За мной, Ника!
Первый Воин остановился у вагончика, призывая в тело немного силы четвероногой своей ипостаси, а затем одним ударом выбил дверь.
Им повезло. Среди пропахших потом и пылью, никогда не стиранных спецовок, которыми, похоже, вытирали машинное масло со всех окрестных бульдозеров и экскаваторов, они отыскали шорты, пару условно чистых футболок, почти не замаранные краской спортивные штаны с лампасами и когда-то дико модный выцветший малиновый пиджак. Затем обулись в найденные тут же кроссовки – пусть старые и потрескавшиеся, но еще крепкие.
Теперь гару выглядели как, в общем-то, ничем не примечательная парочка – амбалистый пьянчуга и его только начинающая путь вниз юная подружка по вину и прочим нехитрым развлечениям.
– А теперь к машине, – сказал Виктор.
Сев за руль, он посмотрел на Нику и спросил:
– Страшно?
Страшно ли было Нике? Да, ей было страшно, но то больше, то меньше. Чаще страх уходил на задний план, отдавая позиции гневу, ярости, неуверенности, тоске, азарту… да мало ли чему еще. Сейчас она вновь оказалась в более привычной роли охотницы, и страх отступил.
– Все в порядке, – сказала она.
– Ну, давай тогда, подсказывай, куда ехать.
Голос… Он почти физически тянул ее под землю. Словно хотел похоронить заживо.
Уже привычно прислушиваясь к своим ощущениям, волчица указала приблизительное направление. Она не знала точно, куда двигался Повелитель, а Голос не давал ей ответа…
* * *
«И даже „Схрон“, это ж надо…»
Но пока не будем прибегать к крайним мерам.
Гуменник открыл дверь отделения милиции.
В диспетчерской сидела миловидная девушка, а не, как обычно, строгий сержант-лейтенант, что немного обрадовало Гуменника.
– Добрый день, – произнес он, заметив, что лицо у сотрудницы органов грустноватое.
– Здравствуйте, – ответила она вежливо, что было достаточно редко для работников этой конторы. Стажерка, наверное. Да и голос знакомый.
– Девушка, мы ведь с вами сегодня уже говорили. Вызов в Перово. Жаль ребят, погибли ни за что… Николай Гуменник, ФСБ, – добавил он, доставая удостоверение. – Это я просто вам отрекомендовался частным детективом. Запомните: если хотя бы одного из этих троих рецидивистов удастся захватить, вы должны связаться со мной, – он написал номер на клочке бумаги. – Они опасны, очень опасны.
– Да-да, понимаю, – с готовностью закивала девушка.
– И еще: если вам поступит информация об их местонахождении – тоже сообщите мне. Дело очень серьезное. Немедленно сообщите! Вы меня поняли?
– Да-да, конечно!
Он подмигнул ей:
– Если информация подтвердится – с меня ужин в ресторане.
Качества оборотней делают их уникальными для многих военных профессий. Особенно они хороши в так называемых элитных родах войск – ВДВ, морской пехоте, частях специального назначения. Из-за специфического обмена веществ они довольно устойчивы к температурным перепадам, легко переносят голод, почти не страдают от ветра. Сухую жару они переносят не слишком хорошо, но быстро восстанавливаются, получив доступ к воде. Еще одна их особенность – направленность на выбранную цель: пока она не достигнута, все остальное подождет. Все это в сумме дает им возможность социализоваться в довольно большом количестве различных областей; в том числе они легко делают и криминальную карьеру. Уголовные наклонности гару обычно далеки от карманного воровства или взлома ларьков. И они не останавливаются перед убийством, хотя, с другой стороны, даже в волчьей трансформе лишены бессмысленной жестокости.
Эта проблема создается примерно сходным восприятием ими разных областей действительности: социальные, природные и техногенные перемены гару воспринимает как события одного ряда. Человеческие социальные нормы ими осознаются, но подлинное их восприятие недоступно оборотням. К примеру, у военнослужащих лояльность своему подразделению, товарищам и командиру (без разницы – гару или людям) окажется существенно выше чувства долга по отношению к армии и стране.
Отсюда – повышенный риск «некорректного» использования бойцов подразделений в различных нештатных ситуациях…
Из инструкций Священной Дружины «Что витязь должен знать о волколаках».
* * *
Автобус с ОМОНом примчался чуть ли не моментально, и оттуда высыпали бойцы в камуфляже со щитами и дубинками. От дома неслись два пса – огромные, точно волкодавы, поджарые зверюги с капающей из пасти слюной.
– Бешеные! – крикнул командир группы капитан Пеплов. – Грохните псов!
По пронесшимся мимо собакам открыли огонь, но промазали.
Омоновцы помчались к дому, взлетели на второй этаж. И обнаружили мертвых милиционеров.
Высокий мускулистый капитан с автоматом наизготовку перешагнул через порог и увидел разбитое окно, следы пуль, разбросанную по полу одежду – мужскую и женскую – вплоть до трусиков, как будто кто-то раздевался тут догола и в спешке.
А еще в квартире лежали два трупа и один умирающий.
– «Скорую»! Срочно! – распорядился капитан. – И оповестите экспертов.
Тут, похоже, было черт знает что!
Кто-то из нас двоих
Точно сошел с ума…
Осталось лишь определить —
Весь мир или я?
Дима «Сид» (группа «Тараканы»).
8.25
Андрей вошел в вагон, совершенно машинально спровадил Каролину на сиденье, а сам остался стоять.
В голове была только одна мысль: обезопасить девушку, а потом уже все остальное. Но ничто не могло избавить его от воспоминаний об этом кошмарном непонятном нападении… Нападении совершенно непостижимом, но так похожем на фильмы ужасов, что они смотрели вчера вечером.
Градов провел ладонью по растрепанным волосам и взглянул на подругу:
– Линка, ты как?
Каролина лишь молча помотала головой.
«И куда теперь?» – подумал Андрей.
Они проехали несколько остановок и перешли на другую линию. И вновь отправились неизвестно куда.
Поезд в очередной раз замедлил движение, и привычно механический голос дикторши объявил:
– Станция «Октябрьская». Переход на Калужско-Рижскую линию.