— Какого хрена ты несешь? — Амира подскочила с дивана и с недоумением уставилась на Альбину.
— Заткнись, шлюха. — Парировала сестра.
— Пойдемте отсюда. — Брюнетка, поставила свой бокал на стол и направилась в сторону выхода.
— Да! Пошли вон отсюда! Пошли все отсюда вон! — Крик Альбины смешался со звуком битого стекла и меня настигла паника.
— Хватит! — Заорала я, и теперь взгляды, тех, кто еще остался в доме, устремились на меня. — Спасибо всем, что пришли, но сейчас вам лучше уйти. — Я понизила тон.
— Моя сестра такая внимательная, не правда ли? — Альбинка рассмеялась, каким-то жутким смехом, и к моему горлу подступил ком. Не знаю, ком досады, или же это признак рвоты, а может то, и другое. Я промолчала и пошла в сторону выхода. Открыв дверь настежь, кивком, я намекнула гостям, что пора сваливать. Все были пьяны, и пусть это не самая веселая тусовка в их жизни, но уходить им вряд ли хотелось.
— Твоей сестре здорово пришибло мозги в аварии. — Сказал мимо проходящий Антон Гаврилов.
— Пока, куколка. — Сазонов подмигнул мне, а я подкатила глаза.
— Какие же, вы шлюхи. — Прошипела блондинистая сучка Королёва.
Я молчала, не потому что мне нечего было сказать, а потому что: а) я в таком состоянии, что в любую секунду рухну на пол; б) Еще большего скандала, мне устраивать не хотелось, хотя я бы, с удовольствием выдрала этой стерве ее жженые волосы. Закрыв за всеми дверь, я вернулась в гостиную и принялась собирать мусор с пола.
— Отнеси Альбину в комнату, а я уберу весь этот бардак. — Сказала я Андрею, не поднимая глаз.
— Ты довольна? — «Исчадие ада» обращался ко мне, но я игнорировала его.
— О, даа. Она довольна. — Ответила за меня сестра.
Черта с два, я заплачу, хотя слезы уже обжигают глаза. Пусть говорят, что хотят, я ни за что не покажу, что мне обидно.
— Она пьяна. Отнеси ее в комнату. — Слегка повысив тон, сказала я, продолжая стряхивать со стола хлам, в виде пустых бутылок, упаковок от чипсов и использованных жвачек. Фее.
Через двадцать минут, я более или менее привела гостиную в порядок и плюхнулась на диван. Алкоголь уже немного отпустил мой мозг, признаки тошноты, исчезли, но от этого было не легче. Все, что говорила Альбина, до сих пор стояло комом в моей груди. Я понимаю, что она пьяна, но обычно пьяные люди, всегда говорят то, что думают, я это по себе знаю.
— Она спит. — Услышала я и подскочила от неожиданности. Не думала, что он еще будет спускаться сюда.
— И тебе бы тоже не мешало поспать. — Продолжил Андрей.
— Ага, что я и пыталась делать, пока не явился ты, и не разбудил меня.
— По-моему не самая подходящая одежда для сна. — Он окинул взглядом мое платье, и клянусь Богом, не будь я настолько уставши-пьяна, я бы засмущалась.
— Да уж.. — Это все, что я смогла ответить.
— Я говорил, что это плохая идея.
— Но тебе же понравилось.
— Что?
— Весь этот концерт. Ты с таким удовольствием наблюдал за этим позором.
— Я ничего не мог с этим сделать, и ты это знаешь. Альбина напилась и у нее… у нее стресс.
— И бла-бла-бла. Альбина то, Альбина се, не могу больше слушать.
— Ты эгоистка.
— Пусть так. Я просто не понимаю, с чего она взъелась.
— Я говорил, что это глупо, устраивать танцы для человека, который не может танцевать.
— Я пригласила ее чертовых друзей. Я несколько часов терпела общество этих мерзких ублюдков, будто бы тебя мало, а еще они.
— Знаешь, они давно не общаются.
— Что? — Я нахмурилась. — О чем ты?
— После аварии… Альбину даже в больнице никто не навестил, все будто испарились, ни телефонных звонков, ни смс.
— Вот дерьмо. Я облажалась.
— Да, ты облажалась. Эй, и, кстати, ты, что назвала меня мерзким ублюдком? — Андрей пнул меня локтем в бок.
— Да, назвала, и если ты хочешь побить меня, то давай завтра, потому что сейчас, я не в состоянии убегать от тебя.
— Я тебя прощаю.
— Проехали. Вали спать.
— Ты тоже.
— Ага.
Тридцать восьмой день в городе N
День не задался с самого утра. Все началось с того, что я проспала на работу. Ну, как проспала… Обычно начало моего утра разбито на три части, каждая из которых составляет десять минут, две из этих части тоже разбиты так, что каждая из них составляет пять минут. Десять минут на ванную комнату, пять минут на волосы, пять минут на макияж, пять минут, чтобы добежать до кухни, закинуть что-нибудь в рот, и пять минут, чтобы одеться и добежать до машины. И так как мой будильник звенит ровно за пол часа до того, как я должна уже заводить свою машину, поспать лишние пять-десять минут я не могла себе позволить, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Не открывая глаз, я дотянулась до телефона и выключила надоедливое тиликанье, решив поваляться в постели еще три минуты, которые превратились в двадцать три. Я совсем не заметила, как провалилась в сон и, как прошло гребаных ДВАДЦАТЬ ТРИ МИНУТЫ. За семь минут, я должна была принять душ, почистить зубы, что-нибудь перекусить, накрасить ресницы и одеться. В итоге, я не то что душ не приняла, я даже в туалет не успела сходить, времени едва хватило на чистку зубов и причесывание. Почти на ходу я натягивала на себя рабочую форму, я так спешила, что моя голова застряла там, где должна быть рука. Выпутавшись оттуда, я подбежала к зеркалу, пригладила руками взъерошенные волосы, потом обула первые попавшиеся туфли и вышла во двор к машине. Заметив, что тачки Андрея нет, я напряглась, значит он тоже будет сегодня в кафе. Почему, в тот единственный раз, когда я опаздываю на работу, «исчадие ада» должен быть там? Надеюсь, он не заметит меня, проскользну, как мышка, никто и не увидит. Да, и вообще, что он может мне сделать за то, что я опоздаю? Да, я знаю, как там с этим строго, но я ведь всего разочек, да и вообще могу ли я хоть раз воспользоваться положением сестры девушки босса? Думаю, что могу.
Заводя машину, я увидела маму, бегущую к машине, в руках она несла небольшой бумажный пакет. Я открыла окно.
— Я приготовила тебе бутерброды с ветчиной, сыром, и листиком базилика. Как ты любишь. — Мама улыбнулась и протянула мне пакет.
— Спасибо, мам, чтобы я без тебя делала.
— Ну что ты. Езжай осторожней.
— Хорошо.
Ненавижу базилик, хочется блевать от этой мерзости, всегда выбрасываю его, но маме сказать об этом не могу осмелиться. В связи с нашими новыми, более или менее нормальными отношениями, я не хочу испортить все какой-то уродской веткой базилика. Я ведь всегда могу его по-тихому выбросить. Было бы более проблематично, если бы, я не ела ветчину, тогда бы было обидно, потому что хлеб, сыр и базелик, — звучит не очень аппетитно.