— Мне нравится, что твое настроение изменилось. — Ренат садится напротив меня.
— Ты не подумай, это не из-за тебя. — Говорю я, жуя. — Я просто давно не ела пиццу.
Парень улыбается.
— Я буду каждый день покупать для тебя пиццу.
— Это очень мило, конечно, но я не смогу питаться только пиццей.
На какое-то время мы замолчали, я спокойно жевала, Ренат наблюдал за мной.
— Почему ты не ешь?
— Не люблю пиццу.
— Серьезно? Почему ты не сказал, мы могли бы взять что-то другое.
— Успокойся, я не голоден.
— Теперь чувствую себя неловко.
— Я же сказал, все нормально.
— Ну ладно. — Я закрыла коробку и положила ее на пол.
— Можем посмотреть телик, если хочешь.
Нет, только не телик.
Ренат встает, чтобы взять пульт, но я перекрываю ему путь. Оказавшись сантиметрах в десяти друг от друга, мы замираем.
— Не хочу телевизор. — Шепчу я.
Мы какое-то время просто стоим и смотрим друг на друга, а потом внутри меня нарастает тревога, когда я ощущаю легкий поцелуй на своих губах. Этот поцелуй будто спрашивает «Могу ли я продолжить?». Да, черт возьми, ты можешь. Тревога сменяется желанием. Я углубляю поцелуй, сильнее прижимаясь к Ренату, я чувствую себя свободнее, чем когда-либо раньше. Мы на мгновение отстраняемся и смотрим друг на друга. Периодичность нашего дыхания нарушена, мне становится жарко. Я понимаю, что я все еще в толстовке, и мне хочется снять ее. Ренат будто читает мои мысли. Целуя мое лицо и открытые участки шеи, его руки передвигаются по моему телу и останавливаются у замка моей кофты, с которым он разделывается в считаные секунды, тоже самое я проделываю с его курткой и обе вещи падают на пол. Господи, если бы мне кто-то сказал, что я буду целоваться с этим идиотом из группы поддержки, я бы отрезала этому человек язык. И если бы, хоть один человек сказал мне, что этот парень может так нежно обращаться с девушкой, я бы громко рассмеялась. Мы продолжали целоваться, почти вся наша одежда была на полу, руки Рената ласкали мое тело, мои то «гуляли» по его груди, то утопали в его черных растрепанных мною, волосах. Упав на диван, мы стащили с себя остатки одежды. Мы целовались и целовались, мой язык уже не понимал, что он делает. Внезапно Ренат отстранился, я запаниковала. Я не хочу отпускать его, не сейчас. Что он делает? Я нахмурилась, все еще тяжело дыша.
— Ты уверена? — Шепчет он, нависая надо мной.
— Да. А ты нет?
Этот вопрос завел меня в тупик. Почему он вообще спрашивает об этом, когда уже все зашло так далеко и я не смогу остановиться, это моя слабость, я люблю секс.
— Конечно, я уверен, просто не хочу, чтобы ты думала, будто я заставляю тебя.
— Я так не думаю.
Я притягиваю Рената обратно к себе, он целует мои губы, потом его рот сползает мне на подбородок, потом на шею. Легкий стон вырывается из моей груди, когда мягкие теплые губы касаются области за ухом. Затем, он прокладывает дорожку поцелуев от моей шеи до зоны бикини, потом возвращается к моим губам. По моему телу пробегает легкая приятная дрожь от этих прикосновений. Я чувствую эрекцию Рената, но странно, почему он все еще не входит в меня, он продолжает целовать и ласкать руками мое тело, и я думаю, он знает, что я схожу с ума от этого.
— У меня нет защиты. — Слышу я.
Ну офигеть, отлично.
— Дерьмо. Ты шел на встречу к девушке и не взял презики?
— Я знаю, что ты не очень хорошего обо мне мнения, но поверь мне, я не шел трахать тебя.
Эти слова может и звук в пустоту, но для меня, как наверное, для любой девушки, слышать их довольно таки приятно. Он не шел с намерением переспать со мной, все получилось спонтанно. Нет, я конечно, не против, но я рада, что секс не та причина, по которой я здесь.
— Ладно. Давай аккуратно.
Ренат кивает, целует меня в лоб, в губы, в шею, а потом входит в меня.
* * *
Лежа на груди у парня, который еще пару недель назад раздражал меня, я выводила на его коже узоры указательным пальцем. Когда, мы занимались сексом, я заметила у Рената татуировку в виде надписи, и сейчас мне безумно хотелось, узнать, что там написано, но так как мы лежим, укрывшись пледом, мне остается только сдернуть его и посмотреть, но это будет выглядеть дико.
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем.
— У тебя загадочный вид.
Я улыбаюсь.
— Просто устала.
— Что у тебя с рукой? — Ренат берет мое запястье и смотрит на небольшой шрам в центре ладони, я нервно одергиваю руку.
— Детская травма.
— Не похоже, что это старая рана.
— Ты слишком любопытный.
— Я ничего о тебе не знаю.
— Так же как и я о тебе. Я представляла тебя абсолютно другим человеком, а ты оказался такой… другой. И я не знаю, что из этого твоя маска.
Ренат касается моего подбородка и приподнимает мою голову, наши глаза встречаются.
— С тобой, я настоящий.
Мне нравятся его слова, преобразованные в эту фразу, но мне слабо верится в них, поэтому я просто киваю, будто соглашаясь. Хочется верить во что-то большее, но я знаю, что все это просто секс, мимолетное увлечение. Возможно, сегодня мы разойдемся и больше никогда не увидимся, а если увидимся, то сделаем вид, что не знаем друг друга, так обычно бывает..
— Покажи татуировку.
— Какую?
Я видела на предплечье тату скорпиона, но меня интересует та, что набита под сердцем.
— Та что под грудью, слева.
— Можешь посмотреть.
Я отодвигаю плед, обнажая торс Рената, и читаю надпись набитую на русском языке. В горле появляется какой-то ком, я сглатываю его.
— Кто любил, уж тот любить не может. — Невольно произношу я.
— Что?
— Это ведь Есенин, да?
Я учила это стихотворение в университете. Помню, что я пропустила несколько занятий, и мой куратор впихнул меня в литературный конкурс «Студенческого совета». Я читала вместе с Артемом Давыдовым. Нас выбрали по принципу: плохой ученик, хороший ученик.
— О чем ты?
— Твоя татуировка. Предыдущая строка в стихотворении: «Кто любил, уж тот любить не может».
— Я не знаю, мне просто понравилась фраза, я ее набил. Понятия не имею, какая строка идет перед ней, или кто это написал.
— Что означает твой скорпион?
— Не помню. Видимо, что-то означает.
Парень, который так неумело врет, наклоняется и чмокает меня в губы. Я не отвечаю на поцелуй, я почему-то думаю о татуировке. Чокнутый парень на байке бьет сопливое «Кто сгорел, того не подожжешь.» у себя под сердцем… В данном случае это выглядит не просто, как татуировка. Почему я вообще об этом думаю? Я не знаю, почему я, снова, ощущаю это. Чувство не покидающее меня много месяцев, я чувствую себя никому не нужной. К лицу подступает жар, будто все тепло моего тела собралось в кучу и ударило меня. Я ощущаю, что мною воспользовались, хотя я была не против. Я не должна была поддаваться этому парню, я не должна была чувствовать что-то к нему, я не должна была верить. Нас ничего не связывает, мы почти не знакомы, у нас был всего один лишь секс. Я не могу ничего предъявлять, но изнутри меня гложет обман. Хотя никто ничего никому не обещал. Я не должна была поддаваться.