— Бро. — Усмехается он. — Ты же знаешь, что я не с особой радостью набивал этот бред. Но.. — Теперь мужик смотрит на меня.
— Никаких «но», убери это, она не несет никакого смысла.
— Я рад, что ты это понял. Все эти сопли, навевали на сомнения в твоей серьезности..
— Прекрати уже болтать, давай преступим к делу.
— Хорошо. — Мужчина взмахнул руками.
Я все еще была не в восторге от этого места и его хозяина, но новость о том, что Ренат решил избавиться от той дурацкой надписи, затмила все мои тревоги и недоверие. Это не очень хорошо. Может, стоит отговорить Рената? Черт с этой татуировкой. А если, это не безопасно? Я чувствую себя эгоисткой, но молчу, будто проглотила язык. Я хочу, чтобы он избавился от этой надписи, как бы эгоистично это не звучало. Я имею право, хотя бы на этот малюсенький шанс начать все сначала. За последние несколько месяцев я не делала ничего кроме того, как ходила на работу, в группу поддержки, смотрела телик и жрала разную дрянь из коробок. Я как комнатное растение, за которым перестали ухаживать. Казалось, с каждым днем становилось все хуже и хуже, и тут появляется он, — раздражающий парень, который подарил мне глоток свежего воздуха. И разве, я не должна цепляться за него? Я никогда не вернусь домой, но и здесь, я не могу позволить себе продолжать уничтожать свою жизнь.
Пятьдесят третий день в городе N
Вечером ко мне заглянула мама, и я даже удивилась. Она обычно, никогда не заходит ко мне, особенно после того, как меня вышвырнули из университета. Не знаю, по какому поводу я удостоилась такой чести, но признаться, я даже была взволнована ее визитом. Теперь, когда у меня нет ключа от собственной комнаты, потому что кое-кто отобрал его у меня, я вынуждена, двадцать четыре часа в сутки, жить с открытой дверью, что не очень меня радует.
Мама вошла в тот момент, когда я тщетно пыталась замазать желтеющий фингал на лице.
— Ты куда-то собираешься?
Собираюсь ли я куда? Не знаю… Собиралась, пока не поняла, что никакой тональный крем или пудра не в силах справиться с ужасом на моем лице. Может оно и к лучшему. Я ведь, не очень то и хотела идти.
— Уже нет. — Я бросаю пудру в косметичку, собираю волосы в хвост и сажусь на кровать.
— Я знаю, что ты не падала тогда. — Говорит мама, но я не совсем понимаю, что она имеет ввиду.
— То есть?
— Тебя не было в комнате. Андрей сказал, что ты спишь, но я знаю, что он соврал, и я не знаю, почему он прикрывает тебя и во что вы оба вляпались.
Ах, это… Не думала, что этот разговор состоится. Она не поверила, это хреново, сейчас начнет допытывать, а я не хочу говорить ей, что меня чуть не изнасиловали.
— Мы ни во что не вляпались, мам.
— Я надеюсь на это.
Мама бродит глазами по комнате и почесывает шею, будто нервничая.
— Правда, все хорошо.
— Я не хочу, чтобы ты втягивала Альбину и Андрея в свои проблемы. Они почти семья, а ты… ты постоянно ввязываешься в какие-то неприятности.
Что? Она это серьезно? Я думала моя мать наконец начала беспокоиться обо мне, а она волнуется о том, что я куда-то втяну ее сладкую парочку.
— Я… я даже не знаю, что сказать.
Нет, я знаю, я хочу послать свою мать ко всем чертям, но я этого не делаю.
— Я думала, что вернувшись домой, ты станешь нормальной, что все то, что ты вытворяла в институте это лишь какой-то знак протеста, но нет. Ты сбегаешь с семейного ужина..
— Они не моя семья, если ты о той шайке светского общества, в которое ты так охотно метишь.
— Ты сбегаешь с семейного ужина и возвращаешься вся побитая. Андрей, я думаю, первый раз в жизни, нагло врет мне в глаза, а на следующий день я вижу его побитым. Скажи, что это никак не связано с тобой?
— Да, что ты несешь? Мам, я твоя дочь, не он, ты понимаешь это? Ты вообще когда-нибудь думаешь обо мне?
Я чуть не плачу, держусь изо всех сил, чтобы не всхлипнуть.
— Я думаю, как бы ты не довела мою другую дочь до очередной панической атаки.
— Ты знаешь, что я никогда..
— Я знаю, что недостаточно воспитала тебя. И я прошу тебя повзрослеть и не делать глупости, нам итак тяжело. Твоя сестра сходит с ума.
— Тебе, похоже, нравится так думать.
— Я лишь прошу, не усугублять ситуацию.
— Я поняла, мам. Можешь уйти? — Грубо сказала я, мать в ответ слабо кивнула и направилась к выходу, но у двери внезапно остановилась.
— Я бы предпочла, чтобы сегодня ты осталась дома.
Конечно, мамочка, конечно, куда же я пойду с таким синяком… Может это и к лучшему. Странно, что меня вообще пригласили, я особо не вливалась в бывший рабочий коллектив, я была сама по себе, уверена, что многие там меня даже ненавидели. С чего бы Ксю приглашать меня на свой День рождения? Мы не были подругами, мы даже толком ни разу не разговаривали. Не знаю, есть ли в этом какой-то подвох, но я точно решила, что не пойду на эту вечеринку.
Стерев все дерьмо со своего лица, я достала последний сверток с травой из пакета с носками. В комнате курить нельзя, так как дверь больше не запирается, поэтому я натягиваю пижамные штаны, толстовку и иду во двор. Курить во дворе — плохая идея, я не могу так светиться. Я вспоминаю, как будучи мелкой лазила по деревьям и строила шалаши из веток между нашим и соседским домом. Баба Клава всегда ругалась на меня, что я нарушаю ее блаженную тишину своим скрежетом и хрустом ломающихся веток. Бабы Клавы не стало пару лет назад, сейчас дом пустует, а мои кустики наверняка остались на месте. За домом старухи никогда никто не ухаживал, поэтому вокруг все обросло. Я не знаю, были ли у нее дети, если да, то самые дерьмовые дети на свете.
Я пробираюсь сквозь ветки и присаживаюсь на корточки. Только собираюсь достать пакет травы из кармана, как слышу, какой-то треск. Нет, это не какой-то треск, это звук, будто кто-то ходит. Я медленно встаю и пячусь назад. Звуки затихли, но теперь я вижу слабый свет, пробивающийся сквозь кусты… и шорох, я слышу шорох. Господи, спаси. Мне хочется спросить, кто здесь, но я понимаю, что это самая большая глупость. Обычно, в фильмах ужасов со слов «Кто здесь?» и начинается какая-нибудь резня. Я слышу какое-то скрежетание, еще какие-то непонятные звуки вроде «тсс или кс», я все еще вижу свет и стараюсь бесшумно выбраться из этих зарослей.
Баба Клава, если это Вы. Что, конечно же, бред сумасшедшего. Но все же, если это Вы, то хочу чтобы Вы знали, я уже сваливаю, и я не хотела тревожить Ваши милые кустики.
Боже, какая хрень у меня в голове. Шаг назад, еще один, я пытаюсь развернуться, осторожно убирая от лица ветки. Меня здесь нет, меня здесь нет. Господи, помоги мне выбраться отсюда побыстрее, у меня паранойя, я уже чувствую прилив надвигающейся паники. Мне остается совсем чуть-чуть, чтобы выбраться к тропинке своего дома, я снова слышу этот странный звук «сс. ксс. тсс» или что-то вроде этого, я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что сзади меня никого нет и наступаю на какую-то хрень, точнее моя нога цепляется за какую-то хрень и я падаю, громко взвизгнув от неожиданности и боли, пронзившей мою ногу. Ну, спасибо, баба Клава. Эта старуха даже после смерти ненавидит меня. Я валюсь на земле, моя рука «горит», вероятно потому что, угодила прямо в крапиву. Я пытаюсь вытащить из-под себя ногу и встать, но мне больно, надеюсь это не растяжение. Черт меня сюда понес. Шелест кустов, треск, кто-то идет сюда, свет уже бьет мне прямо в лицо и я начинаю орать. Кто-то подлетает ко мне и затыкает рукой рот, и я клянусь, что в тот момент чуть не потеряла сознание от страха. Свет освещает сначала мое лицо, а потом лицо нападавшего. На самом деле никто на меня не нападал, я просто стала слишком эмоциональной и осторожной после ситуации в том подпольном клубе.