– Чудесные слова, милорд, но серьезные обязательства перед гильдией удерживают меня в Лондоне. – Вот так. По крайней мере, теперь он сможет объясниться более конкретно.

– Лучиана, – спокойно произнес граф и сжал застывшую над доской ее руку. – Я просил у вашего отца позволения ухаживать за вами, чтобы добиться согласия на брак. Пытаюсь это делать вот уже несколько месяцев: с тех самых пор, как вы приехали в Англию.

– Я – хозяйка магазина, – пожала плечами синьора Аллибаторе. – Дочь и вдова торговца. Лорды не женятся на торговках.

– Лорды женятся на тех, кого выбирают, – невозмутимо возразил граф. – Вы – дочь своего отца, богатого флорентийского негоцианта, и внучка венецианского князя. Но будь вы простой молочницей, я все равно мечтал бы сделать вас своей женой.

– Вас засмеют при дворе, – предупредила Лучиана.

– Двор меня мало интересует. Я всего лишь давний и преданный друг короля, – убежденно парировал Роберт. – Леди Маргарет знает о моих матримониальных намерениях, именно поэтому она и пожелала с вами встретиться. Захотела убедиться, что я не совершу глупого поступка, и убедилась. Сказала, что вы станете мне прекрасной женой.

– Неужели успели поговорить с ней после того, как закончилась встреча? – удивилась синьора Аллибаторе.

– Успел, – коротко ответил граф.

– Но гильдия действительно возложила на меня немалую ответственность. Или считаете, что женщина не может относиться к делу так же серьезно и добросовестно, как мужчина?

– Я слишком рано заговорил о браке, но поверьте: ни в коей мере не хотел на вас давить. Вам необходимо время, чтобы лучше узнать меня.

– Не скрою, что это действительно неожиданно, – призналась Лучиана. – Прошу, не думайте, что намерение ваше мне безразлично: нет, я польщена и даже приятно удивлена, но вновь выходить замуж пока не готова. До переезда в дом Альфредо обо мне постоянно заботились родители, а потом пришлось принять ответственность и за мужа, и за себя. Наверное, поэтому сейчас свобода доставляет мне истинную радость. Сможете ли вы, милорд, это понять?

– Честно признаюсь, что не понимаю, но люблю вас, а потому уважаю вашу позицию по этому вопросу. Знайте, однако, что в покое вас не оставлю.

– А я вовсе не имела в виду, что непременно отвечу отказом. – Синьора Аллибаторе улыбнулась. – Всего лишь объяснила, что пока не готова снова стать женой.

В дверь постучали. Вошла Балия и объявила, что обед готов и ждет в зале. Хозяйка пригласила гостя к столу, однако за едой говорили мало.

После трапезы лорд Лайл откланялся, а Лучиана села писать письмо матушке. Подробно рассказала о визите к леди Маргарет Бофорт, однако ни словом не обмолвилась о предложении графа. Обсуждать с Орианной столь деликатную тему не хотелось даже на расстоянии. Вдруг синьора Пьетро д’Анджело решит приехать в Англию, чтобы подтолкнуть дочь к правильному, по ее мнению, решению? Орианна относилась к браку совсем иначе, чем третья из ее четырех дочерей: Лучиане требовалось время, чтобы понять, какой окажется жизнь с лордом Лайлом.

Неожиданно для самой себя синьора Аллибаторе осознала, что для нее, как и для старших сестер, главной ценностью является любовь. Орианна в свое время не имела подобного выбора. Для нее брак означал только пожизненное изгнание из любимой Венеции и союз с человеком низшего социального слоя.

Будет ли брак с Робертом Минтоном наполнен любовью или ограничен долгом супруга по отношению к королю и долгом супруги по отношению к поместью и детям? Перед свадьбой с Альфредо Аллибаторе подобного вопроса не возникало, но сейчас он возник с внезапной остротой и настоятельно требовал ответа.

Глава 9

Престол Генриха VII трудно было назвать незыблемым. Незадолго до приезда Лучианы в Англию о своей претензии на власть заявил молодой представитель династии Йорков, назвавшийся графом Уориком – сыном покойного герцога Кларенса, брата Эдуарда IV. Утверждали, что Уорик сумел освободиться из Тауэра, куда Генрих заключил его после победы над Ричардом III в битве при Босворте.

Большинство сторонников Йорков понимали, что юноша – дерзкий самозванец, но все равно поддерживали смуту. В итоге мошенник был коронован в Ирландии под именем Эдуарда VI, собрал войско и проник в сердце Англии, но был разгромлен в битве при Стоук-Филде. Руководившие марионеткой заговорщики погибли в бою, а самого Ламберта Симнела (таково было настоящее имя самозванца) Генрих помиловал и отправил на кухню крутить вертелы, на которых жарилось мясо к королевскому столу.

Эту запутанную историю лорд Лайл рассказал синьоре Аллибаторе.

– Медичи подвергли бы обманщика публичным пыткам, – заметила в ответ Лучиана. – А потом, в назидание гражданам, казнили бы на глазах у всех.

– Помню, вы говорили, что Медичи не правят во Флоренции, – усомнился Роберт.

– Официально действительно не правят, однако богатство и могущество этой семьи создают обратное впечатление, а потому те, кому необходимо решить какие-то важные вопросы, первым делом направляются на поклон к Лоренцо Великолепному.

Роберт рассмеялся.

– Ловко, ничего не скажешь.

– Медичи любят демонстрировать силу, но не хотят принимать на свои плечи ответственность, ведь в этом случае не осталось бы времени на удовольствия жизни. Поэтому они избегают публичного участия в управлении, предпочитая устраивать для народа шумные праздники с горами еды и реками вина.

– Такая тактика возможна в отдельно взятом городе, но не в стране, – заметил граф.

Лучиана задумалась и согласилась: она уже успела познакомиться с историей Англии.

Наступила весна. В Лондон приехал представитель миланской гильдии торговцев шелком и открыл свой магазин. Успешный бизнес флорентийской гильдии немало его удивил, а сумевшая организовать торговлю прелестная особа поразила деловой хваткой. Ходили слухи, что конкуренты отправили в Англию женщину, и причуда казалась забавной – до тех пор пока не выяснилось, что синьора научила местных купцов отличать великолепный шелк от хорошего. В итоге к новому поставщику обращались только те из клиентов, которые собирались продавать ткани по сниженным ценам. Миланский представитель написал коллегам длинное письмо, в котором жаловался на обстоятельства и сообщал, что конкурировать с флорентийской синьорой можно будет только в том случае, если качество товара существенно повысится.

Миновал апрель.

В мае лорд Лайл пригласил Лучиану вместе отправиться в Херефорд. Она согласилась, поскольку уже успела проникнуться доверием к Бараку Кира и знала, что на приказчика можно положиться.

– Скоро из Флоренции придут заказы и новые образцы. Вы знаете, что с ними делать, – распорядилась хозяйка магазина.

– Не беспокойтесь, сударыня, все будет в порядке, – со спокойным достоинством заверил мастер Кира.

Теплым солнечным утром синьора Аллибаторе и граф Лайл выехали из Лондона и отправились на запад. Лучиана знала, что матушку подобный поступок привел бы в ужас, однако сама она уже успела перенять английские взгляды на жизнь и английскую свободу нравов. Она собиралась написать Орианне уже после возвращения в Лондон, так как знала, что описание богатого поместья примирит ее с тем фактом, что дочь отправилась в путешествие с мужчиной в сопровождении одной лишь Балии.