Но самое главное – Карась и его парни, по совету Радомира, не выступали прямо против вождя… просто сеяли зерна недоверия, произраставшие столь бурно, словно на черноземе. Уже многие, очень многие не доверяли вождю, и Рад мог спокойно искать свидетелей тех нехороших событий, что произошли в селении летом.
Молодой князь долго беседовал с тем же Скорькой, с Витенеговым пастушонком Хвалункой – оказывается, эти парни много чего знали, просто до поры до времени держали языки за зубами. Да и Влекумер-навий все чаще встречался с Радом – пока их устремления полностью совпадали, именно поэтому жрецу и можно было доверять… пока… ну, а потом… А потом Радомир решил вернуть в селение Истра. Уже переговорил со старейшинами – Витенегом, Межамиром, Сдиславом. Тех Истр устроил бы очень, в качестве противовеса влиянию того же Влекумера. Тем более, у Сдиславовых уже была наготове невеста для юного князя. И Витенег тоже, на всякий случай, присмотрел девушку. Дело оставалось за малым – снять с младшего сына Доброгаста все обвинения, гнусные и облыжные.
Мало-помалу обозначился убийца Тужира, Ятвиг – правая рука Хотобуда, парень здоровый, умелый охотник и воин.
– Там, на охоте, они были вместе, – припоминая, пояснял Скорька, – стояли у загонной ямы. Ятвиг попросил Тужира глянуть звериную тропу меж старыми соснами, вот там-то Тужир и нарвался на настороженный лук! Ятвиг его и насторожил незадолго, то Хвалунко видел – он как раз силки проверять бегал.
Со смертью Доброгаста тоже имелись подвижки – отыскался подмастерье того кузнеца, который тот самый злополучный нож сделал, сперва Хотобудом Истру подаренный, а после в груди убитого старейшины обнаруженный. Родион давно уж вызнал, кто в тот день, к ночи ближе, в гости на Доброгастов двор жаловал – Ятвиг! Сидели они у Доброгаста в доме, о чем-то шептались – потом Ятвиг ушел, у ворот еще постоял, поговорив с Ист ром – нож-то приметный, с рукояткой из зуба рыбьего, у Истра за поясом был. А по утру – в груди Доброгаста торчал, а самого Истра на усадьбе не было – на реке парня словили да радовались – вот, мол, убийца далеко не ушел.
– А что он сам-то, Истр, говорил? – все никак не мог добиться Рад, у которого голова уже пухла от непривычной роли следователя.
Скорька чесал за оттопыренным ухом:
– Да не помню уже. Ан, нет – говорил, де, позвал его кто-то с ранья на рыбалку. После признался – с девкой какой-то он там хотел встретиться.
– Что за девка?
– Мирослава, Сдиславова. Они вроде как женихались.
– Так. А Мирослава что говорит?
– Говорит – не уговаривались.
– Тогда почему ж Истр с ранья на речку явился?
– Мол, Мирослава, мальчишке-рабу сказала.
– Что за раб?
– Да Хватко, Доброгастов челядин.
– Ага!
– Только его на тризне вслед за Дроброгастом и отправили… Не поговоришь уж теперь, а тогда как-то не нашли, не спросили.
– Ну, молодцы! – Радомир махнул рукой и сплюнул. – Это ж надо – такого важного свидетеля – и не допросить!
– Я ж говорю – не успели. Его, Хватку-то, Влекумер-навий уже мухоморами опоил, чтоб не так страшно помирать было.
Понятно. Влекумер-навий тогда заодно с Хотобудом действовал. Ятвиг Доброгаста убил, потом все свалили на Истра – просто умело подставили. А вот нож…
– Не верится, что один такой был.
– Маренко, что Госмыслу-кузнецу помогал, сказывал, что вроде как с образца ромейского нож сей делали.
– Ага. И чей образец был?
– Неведомо.
– Так опросить всех! И кузнеца и подмастерья этого!
– Не можно, князь! Те вскоре после тризны в кузне сгорели – полыхнуло, не успели и выскочить.
– Ну, ясно, – Радомир покачал головой. – Все концы – в воду, вернее – в огонь.
И все же – кое-что уже вырисовывалось.
Шли дни, облетали с деревьев листья, гонимые по стерне холодным северным ветром. Все реже показывалось солнышко, все чаще шли дожди, нудные, моросящие, осенние – слава богам, вовремя управились с урожаем. Уже начинались утренники, лужи покрывались тоненькой корочкой льда, совсем скоро замерзнут болота, озера и реки, и тогда можно будет тронуться в путь по зимникам, а иначе – никак. Сначала – в селение готов, встретиться с Истром, растолковать ему, что к чему, а потом уж – в Паннонию, Дакию – в ставку Аттилы – короля Этцеля, Атли-конунга. Раздобыть древнюю корону бургундов, и – в обратный путь, а уж гунны пускай там как знают. Вернуть любимую к жизни, а потом… Потом домой. На этот раз Родион почему-то надеялся не промахнуться. Да, «Победа» – вещь не из его мира, из параллельного, но ведь Влекумер не на авто будет наводить заклятье, на что-то другое… на что? Наверное, что-то должно бы у него быть, какая-нибудь вещь из родной для Родиона эпохи. Знать бы. Впрочем, с этим – потом, сейчас о короне нужно думать, о венце, об удаче. О Хильде, прекрасной деве. Да все получится, не может и быть по-другому, ведь не зря же они с Хильдой встретились, не зря видели волшебные сны.
– Кто здесь?
Выйдя от Хильды, «спавшей» в отдельном доме, Радомир вдруг услыхал чьи-то шаги. Была уже ночь, противная, моросящая, и кто-то чужой прокрался на двор, минуя ворота и часового – чья там была очередь, кого-то из близнецов – Линя? Горшени?
Однако и пес не вскинулся, не залаял, лишь звякнул цепью, заскулил умилительно.
Князь вытащил меч:
– Кто здесь? А ну, выйди, покажись!
– Рад! Брате!
Ох, какой это был знакомый голос! Правда, Радомир не мог сразу поверить…
– Истр!!! Ты как здесь?
– Готы вернулись. Про тебя рассказали. Дай же обнять тебя, брат! Один ты у меня и остался.
Побратимы обнялись, пошли в дом, уселись на лавку. Кликнув раба, Радомир велел тому зажечь светильники, принести недавно сваренного в честь какого-то праздника пива и яств. Посмотрев на братца, улыбнулся:
– А ты ничуть не изменился.
– И ты!
Истр был все такой же – темно-русый, худой, разговаривал, как всегда, весело, однако в уголках его светло-карих глаз все же таилась грусть. Еще бы… Нет, он все же вытянулся, возмужал. Сколько ему сейчас – семнадцать? Или чуть больше…
– Как я рад тебя видеть, брат! Слава богам – ты жив.
– И ты, – отослав слугу, Радомир разлил пиво по большим глиняным кружкам. – Я очень надеюсь на тебя, братец Истр.
– Я поеду с тобой! – встрепенулся юноша. – К гуннам! Или – туда, куда ты скажешь.
– Нет, – князь покачал головой. – Ты нужен мне здесь. Хильда тяжко больна.
– Больна?! Что с ней?!
– Влекумер-навий знает, как ее вылечить.
– Влекумер?! Я бы ему не доверял.
– И я не доверяю. Поэтому хочу оставить в селении тебя. Княжить!