Макс подпер подбородок кулаком.
И прищурился.
— Своих детей у герцогини Альбы не было. Зато имелся дворец в Мадриде. И немалое состояние, которое семья с удовольствием тратила, в том числе и на Гойю. Ему покровительствовали и герцог, и герцогиня. Устроили в доме студию, заказывали картины… Они стали любовниками.
— Кто с кем? — уточнил Макс. — Извини, это я так…
— Гойя и Каэтана, и есть свидетельства, что муж знал об этом романе, но не возражал.
— Высокие отношения.
— Возможно. — Алина вздохнула. — А может, ему просто не интересны были женщины. Он ведь тоже оказывал покровительство. Особенно выделял юных скульпторов и художников, тоже юных, а подобные наклонности, стань о них известно, инквизиция не одобрила бы. Но это так… домыслы. Главное, что роман Каэтаны и Гойи длился многие годы, хотя он был женат, и в отличие от брака герцогини его брак не был формальностью. Жена Гойи родила ему восемнадцать детей.
— Сколько?!
— Восемнадцать, — повторила Алина, — правда, выжили не все…
Макс лишь головой покачал. Похоже, его радовало, что живет он в иную эпоху.
— Каэтана ревновала, и он ее тоже, вокруг герцогини всегда было множество поклонников. Из-за поклонников, из-за его жены и детей они часто ссорились. Но потом мирились. А после смерти мужа Каэтана и вовсе покинула Мадрид, уехала в дальнее поместье, горевать.
— И не одна?
— Не одна. Гойя уехал с ней. Именно там, по слухам, Гойя и написал обе картины. Первую — «Маха одетая» — он представил публике, чем вызвал скандал. Женщина с картины не имела прямого сходства с герцогиней, но вместе с тем все признавали, что было в ее чертах что-то, донельзя напоминающее Каэтану. Если бы стало известно о второй картине, репутация герцогини, и без того несколько пошатнувшаяся, погибла бы… Но оба хранили тайну.
Алина вздохнула.
Грустная история, пусть и случившаяся давно, однако прошедшее время никак не делало ее менее печальной.
— Но в конце концов взаимная ревность привела к тому, что любви не осталось. Гойя покинул поместье, а герцогиня вернулась в Мадрид. Она давала прием за приемом, окружила себя поклонниками. Он завел роман с известной танцовщицей. Все закончилось, когда Каэтана погибла. Это странная смерть… Она устроила бал в честь помолвки племянницы. И Гойя был приглашен, хотя к тому времени они давно уже были чужими людьми. Или считались чужими. Пригласила Каэтана и его новую возлюбленную… Дальше версии разнятся.
— Версии всегда разнятся, — философски заметил Макс.
— По одной, Каэтана вызвала соперницу на поединок…
— Дуэль?
— Почти. — Алина улыбнулась. — Танцевальная. Каэтана славилась своим умением танцевать, и не сомневалась, наверное, в победе, но сказался возраст. И она первой выбыла из круга. Это поражение, наверное, больно ударило по самолюбию.
Алина и раньше думала, пыталась понять, каково это было герцогине. Она, овеянная славой, известная на весь Мадрид своею красотой, богатая и родовитая, вдруг проиграла какой-то девчонке, из достоинств у которой — лишь молодость.
— Другие утверждают, что Каэтана предстала перед гостями в зените своей красоты. Она была столь великолепна, что невеста, в честь которой и устроили бал, терялась, и что это было сделано для одного-единственного человека. Вот только тот и не взглянул на свою бывшую любовницу… Дальше просто. Герцогине вдруг вздумалось похвастать собранием картин перед гостями, потом она отвела их в мастерскую, показывать, где рождаются шедевры. И уже там говорила о том, что многие краски ядовиты, и работа художника опасна… А наутро ее нашли.
— Мертвой? — предположил Макс.
— Именно. Мертвой. Предположительно, она отравилась красками…
— До чего знакомо.
— Конечно, ее наследники сделали все, чтобы замять дело… Самоубийство — смертный грех. И не просто смертный грех, а такой, который бросил бы тень на весь род. Они не могли допустить подобного позора. К слову, до сих пор многие исследователи отрицают саму вероятность того, что Каэтана, герцогиня Альбы, могла покончить с жизнью. Как и то, что это именно ее Гойя изобразил в образе «Махи»…
Алина выдохнула:
— Вот и все… Прадва еще была версия, что Каэтану убили, что герцогиня совсем потеряла голову от любви и позволила себе забеременеть от любовника. Нет, о романе их знали все, но одно дело — знание, и совсем другое, когда появляются такие вот материальные свидетельства романа.
— И наследник.
— Что?
— Ты сказала, что у этой герцогини детей не было. Значит, если бы появился ребенок, он мог бы стать наследником состояния? А состояние, как понимаю, было не маленьким?
Алина задумалась, с этой точки зрения она историю не рассматривала.
— Не знаю… Она ведь не состояла в браке. И значит, ребенка признали бы незаконнорожденным. Правда, если бы она вступила в брак, в законный брак, даже если не со своим любовником, то, да, тогда ребенок мог бы стать наследником.
— Интересно, конечно. — Макс встал. — И вдвойне интересней, кто мог знать эту красивую историю про герцогиню?
— Стасик точно знал, — вынуждена была признаться Алина. — А остальные… Это ведь не тайна. Любой, кому интересно, может прочитать.
— Любой… Плохо. Работу это нам не облегчает.
Часть 1
О ЛЮБВИ И НЕ ТОЛЬКО
Человек в полумаске с немалым трудом дождался, пока Альваро дочитает письмо. Поздний гость явился самолично, хотя ясно было, что места нынешние ему непривычны. Неуютны.
Он нервозно озирался, то и дело хватался за шпагу. Следовало признать, что гость одет был просто, пусть и костюм его был сшит из хорошей ткани. А плащ и вовсе привлекал непотребные взгляды золотым шитьем. И это заставляло гостя тянуть шею, расправлять плечи. Несомненно, он мнил себя неплохим бойцом. И вовсе не страшился отребья, которое стекалось в забегаловку мамаши Кло со всего Мадрида.
Альваро сказал бы, что зря не страшился.
Пускай парень и знал, с какой стороны за клинок браться, но он привык к дракам честным, к противникам благородным, а отнюдь не к свалке, где его сметут толпой. Пнут под ноги, а после навалятся, задавят, ткнут в бок острым прутом…
— И чего вы хотите? — Капитан Альваро покачал головой, и Мимси, старшой над нищими, нахмурился. Он уже полагал гостя собственною добычей, которою бы поделился честно, и потому не понимал такого вот вмешательства.
Альваро положил ладонь на рукоять шпаги.
Кем бы ни был парнишка, но явился без дурных намерений, и явился к Альваро, а потому мог считаться его гостем.
— Мне нужна ваша помощь. — Паренек все же присел на лавку, подстелив на нее свой франтоватый плащик. И не боится же испачкать!