Едва мы подошли к воротам, как калитка бесшумно раскрылась, и нас встретил радушно улыбающийся старик, по виду не уступающий возрастом Ибрагиму. Хотя несложно было догадаться, что на самом деле это не так. Наверняка он был старше последнего лет на сто-двести, а то и больше.
Хозяин дома был в неплохой физической форме, любой дал бы ему не больше семидесяти лет. Короткая клиновидная борода делала его лицо уже и длиннее. Другому человеку это добавило бы долю зловещести, но его глаза светились такой искренней добротой, что от этого будто становилось теплее. Старик был одет в простой, уже порядком выцветший зелёный халат, и опирался на тонкую деревянную трость.
Ибрагим представил нас. «Мой учитель Усто Алишер», – сказал он, слегка поклонившись хозяину дома.
– Чё? – недоверчиво переспросил я. – Старик, ты спятил что ли? «Усто» – это же «ремесленник»? Хочешь сказать, он добрый колдун? Понимаешь, что это физически невозможно?
– Если сердце человека чисто, а помыслы бескорыстны, то любую силу можно обратить на благо, – спокойно ответил колдун. – Но если человек ведом одной только ненавистью, то какими бы благими не были помыслы, они не принесут ничего, кроме боли.
Я поднял руки.
– Извини. Мой лимит мудростей на сегодня исчерпан. Я подумаю об этом завтра.
– Виктор! – толкнул меня в бок Азамат. – Это уже совсем невежливо! – он понизил голос и добавил: – И не так уж сложно понять, что имеет в виду Усто Алишер.
– Не беспокойтесь, – весело ответил тот. – Наш друг поймёт это. Просто время ещё не пришло. Что же вы стоите? Проходите скорее в дом!
Мы пересекли двор, оказавшийся изнутри ухоженным садом, через который бежало множество тонких каменных тропинок. Хозяин дома с усердием и любовью ухаживал за ним: многие деревца были заботливо подвязаны, земля вокруг вскопана и полита. Солнце сотнями радуг блестело и переливалось в мелких каплях и тонких паутинках, парящих в тёплом воздухе вместе со своими ещё совсем юными, почти невидимыми ткачами. Где-то в тенистой глубине двора чуть слышно журчала вода. Повсюду царило полное умиротворение.
Но он же колдун!
Обстановка дома, вопреки моим ожиданиям, была чисто европейской. Мы расположились в гостиной, в креслах вокруг невысокого журнального столика, на котором уже был расставлен чайный сервиз на четырёх человек.
– Откуда он узнал, сколько нас будет? Он предвидит будущее? Вот бы посмотреть! – прошептал Азамат.
Я пожал плечами, продолжая разглядывать интерьер. Усто Алишер заметил это, и пояснил:
– В этом веке я решил выбрать такое оформление. Как вам? Нравится?
– В этом веке, значит? – рассеянно пробормотал я.
– Учитель старше меня почти на четыре сотни лет, – сказал Ибрагим, потягивая горячий, крепко заваренный чёрный чай.
– Нам с Ибрагимом уже достаточно лет, чтобы перестать искать различия между культурами, – добавил тот. – С возрастом многие вещи уже не кажутся такими важными.
– Скажите, – попросил Азамат, – значит, любовь, дружба… все они тоже однажды перестают быть важными?
– Достаточно, – оборвал его я. – Об этом ты всегда можешь спросить у Карии…
– Шутите?! Да я её боюсь!
– …а у нас есть гораздо более важные проблемы.
– Аякаши, – коротко произнёс Усто Алишер. Улыбка его стала печальной. С такой улыбкой говорят о чём-то неминуемом, когда оно становится неминуемым настолько, что превращается в своего рода философию. Как сессия на последнем курсе.
Глаза некроманта вспыхнули, и он подвинулся почти на самый край кресла.
– Вы знали?! Так вы всё-таки обладаете даром прорицания?
– Нет, – протянул старик, всё так же продолжая улыбаться. – Я обладаю даром телефона. Ибрагим позвонил мне утром и всё рассказал.
Тут улыбка исчезла с его лица, он стал предельно серьёзен и, я бы даже сказал, напряжён.
– Вы правы, Виктор. Этот дух – большая проблема.
– Мы ничего не можем сделать ему, пока не знаем его имя.
– Верно, – согласился Усто Алишер. – Вот только нет способа узнать имя аякаши. Если он сам не назовёт его.
– Но раз мы здесь собрались, полагаю, у вас всё же есть, что ему противопоставить.
– Противопоставить? – он покачал головой. – Нет. На самом деле мы ничего не можем противопоставить духу такого уровня. Каждый раз, когда аякаши подчиняет кого-то, он становится сильнее. Более того, убивая и подчиняя людей, он может принимать облик любого из них.
– А у этого за спиной была целая стена… – пробормотал я.
– У нас есть лишь два средства для кое-какой обороны, – задумчиво проговорил Ибрагим. – Это всё, что мы с учителем смогли сделать.
– Первое – амулет, который я уже видел, верно? А второе?
Усто Алишер поставил на столик маленькую чёрную шкатулку, размером всего с пару спичечных коробков.
– Второе – это «Ремиссия». Она ослабляет связь аякаши с подчинённым, и позволяет освободить его. Но полностью вернуть человека можно только в том случае, если с момента подчинения прошло не более суток. После этого срока физическое тело распадается, и спасение становится невозможным, – он опустил глаза и тихо добавил: – Однажды мы уже столкнулись с аякаши. Цена создания «Ремиссии» оказалась слишком высока – много наших друзей были… уничтожены им. Виктор, шкатулка позволит освободить одного, лишь одного человека. Если она вам понадобится, мы всегда готовы помочь. Но, пожалуйста, распорядитесь ею разумно.
Я догадывался, о чём он. Победа над трудным противником предполагает жертвы, и надо быть готовым к этому. Иными словами, так можно было освободить фотографа, захваченного Окадой, если б его время не вышло. Сейчас мы только зря потратили бы ценный артефакт. Не стоило исключать возможность, что шкатулка ещё понадобится для вызволения более ценного союзника, ведь любой из нас может быть подчинён.
Я положил на стол mp3-плеер и попросил воспроизвести последнюю запись. Даже старики хмыкнули, когда увидели серебристый экран, возникший над столом. Значит, не только Кария – они тоже ещё ни разу не видели ничего подобного. Да, техномагия не особо распространена в мире, но уж с какими-нибудь разработками эти люди, живущие по несколько веков, должны быть знакомы? Не говоря уже о бессмертной дриаде.
Оказывается, у меня есть на самом деле необычные артефакты.
– Это что-то типа дополненной реальности? – спросил Азамат, пытаясь коснуться висящего в воздухе экрана. Его рука прошла сквозь изображение, ничуть не исказив его.
– Тут что-то не так, – подытожил Ибрагим, просмотрев видео из салона самолёта. – Человек, который поднялся следом за Окадой… Знаешь, кто он?
Я отрицательно покачал головой.
– Как раз поэтому и показываю запись.
– Это экзорцист. А в руках у него… как бы объяснить? Особый сосуд для белой магии.