Я откинулась на подушки широкой кровати Тимара, завернулась в одеяло, пытаясь унять тремор. Ну дура же. Какая же я дура — лезть в транс на холодные, не разогретые мышцы и связки. Наслаждайся же теперь вонючей согревающей мазью, болью, сопровождающей каждое движение, и опухшими, забинтованными суставами! Хотя… Если Его Сиятельство решит почтить меня своим присутствием — его ждет бо-ольшое разочарование. Месяц отсрочки стоит того, чтобы потерпеть боль, горько улыбнулась я. Лишь бы Сибилла не позвал…
Взгляд рассеянно перебегал с одного знакомого предмета на другой: полотняная ширма на деревянном каркасе, делящая спальню пополам, шкаф для одежды, где висели костюмы Тима и мои немногочисленные платья — любым «ты-же-девушковым» нарядам я предпочитала бриджи и свободные рубашки без воротника, зеркальный комод, на котором восседает фарфоровая кукла — подарок графа мне на одиннадцатилетие. На полу вытертый шерстяной ковер, где так любит валяться Уголек. Где сейчас моя пантера? Я ведь даже не спросила о ней… На двери темным пятном выделяется новый металлический засов. Правда, что-то мне подсказывает, даже он не удержит Йарру, реши тот снова войти в эту комнату.
При мысли о графе руки сами собой сжались в кулаки. Как же меня бесят его собственнические замашки! Ненавижу! Почему он не похож на Тима? Или, если я прошу слишком многого, на Алана? С их заботой, с их человеческим ко мне отношением, а не как… к кукле!
Йарра приехал через день. Я даже не удивилась тому, как бесцеремонно он вломился в спальню.
— Добрый день, Ваше Сиятельство, — закрыла я книгу и поморщилась, выползая из-под одеяла.
Подумала еще — хорошо, что Тим меня из кровати выгнал, нечего, мол, ему матрас вонючими мазями пачкать! — и я лежала на своей кушетке за ширмой. Вот было бы крику, застань меня граф в постели Тимара…
— Голова твоя где была? — спросил наконец Йарра, вдоволь налюбовавшись на зеленую от притираний меня. Вообще-то, лицо мазать необходимости не было, но я, желая разыграть Тимара, старательно нарисовала узоры — справа руны, слева клеточки. Все остальное тоже было под стать — бледно-салатовое, обмотанное бинтами, вроде старых мумий, которые иногда находят в древних могилах. Эффект был грандиозным и очень, очень громким, когда я, завывая, разбудила брата ночью.
Губы графа странно подрагивали.
— За солдата наказывать не буду, ты сама себе уже достаточно навредила. Но впредь держи себя в руках — за длинный язык полагаются карцер и плеть, а не сломанная шея. Ты поняла меня?
— Да, господин.
— Хорошо. Тренироваться можешь в моем зале, я предупрежу Тимара. И еще. В полную силу — только со мной.
Йарра коснулся моих губ легким поцелуем и исчез.
Я вытерлась, отплевываясь. Надо было и рот зеленкой намазать.
— Это тебе. — Тим со стуком поставил на стол небольшую банку, полную искрящегося золотым состава, и склянку с какой-то гадостью, похожей на сопли.
Я, весь вечер пролежавшая в потемках, недовольно сощурилась на свечу.
— Что там?
— Лекарство с хиэром. Подвинься.
Брат опустился на край кушетки, помял мне плечо. Больно…
— Откуда это все? — кивнула я на эликсиры. Хиэр — дорогая штука. Невзрачный вечнозеленый кустарник рос исключительно в Лесу, хирея и засыхая, когда его пытались пересадить. Цвел он раз в пять — семь лет, а его лакированные, похожие на шиповник ягоды были живыми концентратами силы. Некоторые даже считали хиэр родней Кристаллам, но это уж, по-моему, совсем ерунда. Я видела Живые Кристаллы на картинках — сходство между ними и кустарником примерно такое же, как между слоном и буристой. То есть никакого.
— Ты сама как думаешь? — ответил Тимар. — Не дергайся, суставы разминать нужно, — проворчал он, продолжая свое костоломное дело.
— Я не буду это пить, — тихо сказала я.
— Лежать пластом, тебе, конечно, нравится больше? — Не то вопрос, не то утверждение.
— Как ты не понимаешь! Я же… У меня же все пройдет через день-два! И тогда он снова начнет…
Тим надолго замолчал, растирая мне колени и голеностоп, потом снова заговорил.
— Йарра так тебе неприятен? Раньше он тебе нравился.
— Не нравился!
Тимар красноречиво поднял брови.
— Ну, разве что чуть-чуть, — призналась я. — Но как опекун, как ты, не больше! А он… — Я прикоснулась к еще горящим от поцелуя губам и расплакалась. Зло вытерла глаза рукавом, но слезы не унимались. — Не смотри! — рявкнула я на сочувствующего Тимара.
— Меня-то не гони…
Брат задул свечу и откинулся на спинку дивана, дожидаясь, пока я успокоюсь.
— Ты же понимаешь, что он тебя не отпустит. — Я снова захлюпала носом. — Ты можешь драться с Йаррой, можешь воевать, но ни к чему хорошему это не приведет. Смирись. Прими его. Граф не урод, не садист, щедр. Женщины его любят…
— А я — нет!
Тимар вздохнул.
— У тебя выбора нет, Лира.
— Я убегу!
— Ты уже один раз убежала. Порка понравилась?
— Откуда?.. — поразилась я.
— Про… место, где ты пряталась в Карайсе, мне сегодня Йарра рассказал, а как выглядят следы от ремня, я знаю. — Тим поджал губы, прищурился, и я поежилась — таким неприятным вдруг показалось его лицо, будто кто-то чужой и страшный выглянул из брата. — И поверь, дражайшая сестрица, с графом тебе повезло, я бы по твоему заду прошелся розгами, чтоб ни сидеть, ни лежать не могла. Ума палата — в услужение к куртизанке! Не о себе, так о репутации рода бы подумала!
— Прости…
Тим устало потер лоб, улыбнулся и снова стал любимым и родным.
— Да что с тебя взять… Дурочка ты.
— Сам дурак! — обрадовалась я, что он не сердится.
— Ехидна малолетняя.
— Индюк надутый!
— Курица ощипанная.
— А ты, ты… Тьфу! Угу-му-гу! — Воспользовавшись моментом, пока я подбирала прозвище пообиднее, Тимар влил мне в рот «сопливый» эликсир, а потом сжал подбородок ладонями, не позволяя его выплюнуть.
— Предатель!
— Ну говорю же, дура. Мазью сама воспользуешься, если захочешь.
Само собой, я не захотела. Но и без нее всю ночь проворочалась, не сомкнув глаз, — зуд, сопровождающий сращивание мышц и восстановление связок, буквально сводил с ума, а утром я встала разбитой, злой, невыспавшейся, голодной, как волкодлак в полнолуние, но практически здоровой, лишь колено еще болело.
Мазь, принесенную графом, я выбросила. Тим только головой покачал, обнаружив разбитую банку под окнами.
— Лучше бы мне отдала.
— Извини… Я не подумала, — повинилась я.