Рука сама потянулась к тяжелому половнику.
– Та-ак… Ты про Райшена знала?
– Да все знали. А что? Он парень видный, я и сама бы…
– А Зая?
– А она всерьез думала, что ему нужна. А зачем? У нее же кровь порченая… – выдала на полном серьезе малявка.
БЗДЫННН!
Половник с душевным звуком встретился со лбом дочурки. Не отобью я мозги, нечего там отбивать. До семнадцати мелочь всяко головой не пользуется, они другим местом думают… надо бы и по нему хворостиной пройтись для верности…
Цапнула дочурку за косу и подтащила к себе.
– Если ты, поганка, смеешь так говорить о сестре, это ты кровь порченая! И гнать тебя надо поганой метлой из стаи! Мы что – как люди, своих будем жрать?! Да ты первая должна была кинуться за Зайку на кого угодно! Или ты думаешь, что теперь тебя уважать начнут? Ты же родную кровь предавала!
Из глаз дочки покатились слезы.
– Мам, ну ты же сама говорила, что позор семьи…
Говорила. Было такое пару раз, обмолвилась… но с мужем же!
– А ты подслушивать изволила? Да? Решила, что самой умной стала?!
– Мам… я случайно…
– Вот и я тоже, – ухмыльнулась я, протягивая руку за хворостиной, – родных выдавать да подставлять – последнее дело! Ты Зайку защищать должна! Кому ты нужна, если родную сестру травишь?! Не смей вести себя как человек! Не смей жрать своих! Не смей разбивать стаю! Не смей предавать родную кровь!
Каждое предложение сопровождалось увесистым шлепком по попе для пущей доходчивости. Погань какая, а?
Они что – моего ребенка всей деревней травили?
Да я их… они до конца лета огороды пропалывать будут! И плевать, если огородов не хватит! Новые разобьем!
Они у меня навек запомнят, как своих травить и что за это бывает!
Вот!
С утра было не лучше, чем ночью. Все болело, голова кружилась, есть хотелось зверски, так что меня напоили горячим бульоном и скормили мелко нарезанного мяса. А потом Шарк рассказал, что ночью Крашри хотел перерезать веревки – зайка не дала, подняла тревогу. Голову оторвать мерзавцу-капитану мало.
Интересно, кто научил мою зайчишку?
Хотелось бы мне такого умельца в свой замок! Ладно, когда все закончится и мой замок станет опять моим – я озабочусь поисками хозяина Зайки. Не может же эта лапочка быть бесхозной…
И пусть поработает на меня.
Но это потом. А заюшка – моя. Никому не отдам, такой зверек самому нужен.
Пальцы зарылись в густой заячий мех. Надо выжить и продержаться кое-какое время.
Под руководством Шарка споро сооружались носилки, меня на плаще перегружали на них, рядом запрыгнула зайка, а я все размышлял.
Время – мое все. Быстрее бы вернулся Филип. Зная дядю, уверен: он что-нибудь придумает. Например, подаст ходатайство королю, мы с ним уже обговаривали такой вариант.
Если я могу постоять за себя на турнире, умею читать, считать, писать, готов принести королю присягу и поставлять определенное количество людей на войну, я могу подать прошение – и мне разрешат пораньше распоряжаться своими землями.
Но!
Только если мой опекун ворует, или пытается меня устранить, или совершил преступление против короны… и я могу это доказать.
А могу ли?
У нас есть Крашри, но толку от него немного. Против высокородного его свидетельство немного стоит, вот если бы еще кого из его солдат, но эти сбежали… Да и от солдат толку мало. Значит, придется ехать дальше, рисковать своей жизнью и надеяться на лучшее…
Очень хочется выжить.
Тюх – трюх, тюх – трюх, тра-та-тюх – тра-та-трюх…
Это я не издеваюсь, я ритм скачки отсчитываю. А мы едем, едем и едем по дороге. Уже все утро едем. Мы с Колином, остальные идут, пару оставшихся лошадей ведут в поводу, нагрузив на них все сумки отряда. Даже Крашри идет сам, правда, Шарк пообещал, что, если он хоть рукой дернет, хоть пукнет подозрительно – он ему тут же кинжал в… загонит. Интересно – где на человеке такое место – «…»? Мне травница про него не говорила.
Мы собираемся остановиться в ближайшем трактире, передохнуть, расспросить, где замок местного лорда, и прикупить всякого-разного. Тех же припасов. Лично мне Колин обещал здоровущий пучок морковки. Или яблоки.
Да ко мне и остальные из его отряда стали хорошо относиться. Подкармливают, гладят, видимо, решили, что я полезный заяц. Я и не против. Полезный и умный…
А это что такое?
Я прислушалась. Дело в том, что если отряд движется в одном ритме, спокойно и размеренно, то и издаваемые им звуки сливаются в единую песню. И чужая нота в ней сразу слышна, хотя и не всем. Да, я заяц. И оборотень. Вот и надо пользоваться.
Я заерзала на сиденье, постаралась повернуться назад, откуда доносился стук копыт, и побарабанила лапками по луке седла.
Попыталась.
Шарк тут же вскинул руку, заставляя отряд остановиться.
– Что? – спросил кто-то.
– Зая беспокоится.
Вояки и не подумали ругаться. Шарк кивнул одному из парней, тот улегся, прижался ухом к дороге:
– Скачет кто-то. Одна лошадь.
– Какая у меня умная зайка. – Колин погладил меня между ушек.
– А вас бы, лорд, укрыть где.
– Мне сейчас с носилок не слезть. Можешь лошадь в канаву загнать – все лучше будет.
Судя по лицу Шарка – он бы и загнал, но не решался, ибо – раненый. А всадник тем временем вылетел из-за поворота, увидел наш отряд, увидел личный стяг Колина, который полагалось нести одному из парней, – и тут же остановил коня. Спрыгнул с него, выпустил поводья, достал лук и бросил на дорогу. Потом так же поступил с мечом и кинжалом. Колин смотрел скептически. Потом кивнул одному из парней:
– Верт…
– Я безоружен! – крикнул парень. – Мне надо поговорить с лордом. Хотите – свяжите.
И вытянул руки перед собой, доверяясь во всем. Странно…
– Это один из мерзавцев, – бросил Шарк.
Колин кивнул, словно соглашаясь. Мерзавцев? Тех, кто сбежал? Крашри смотрел волком, и веяло от него такой злобой… точно – один из них.
– Можешь связать и привести?
– Могу. Хотите сами допросить?
Колин кивнул. Мне тоже было любопытно. Какие же сложности встречаются в человеческой стае!
К лорду парня подвели после того, как обыскали, ощупали со всех сторон, охлопали и на всякий случай связали-таки руки за спиной. Мало ли что…
Хотя мужчина отнесся к этому спокойно, даже с охотой. Смотрел серьезно.