Долго ждать не пришлось. Две здоровенные туши вывернулись из-за угла так, словно тут и караулили. И я выставил миску перед ними.
– Хорошие собачки…
Главное – дверь придерживать, чтобы внутрь не пролезли. А то зайка… Хотя оно и не понадобилось. В мгновение ока вылизав миску, две зверюги облизнулись и преданно посмотрели на меня. Я махнул рукой.
– Пошли… Идите отсюда. Потом еще угощу!
О таких зельях мне Марго рассказывала. И кузенам, кстати, тоже. Дрянь редкостная.
Долго они не держатся, если их не маг готовит, а маги стараются таким не баловаться. Да и где в этой глуши найти грамотного мага? Заплатили какой-нибудь травнице, та и рада стараться, сболтала что просили. Но мне-то от этого не легче!
Выпив это зелье, мужчина проникается любовью к первой или второй из увиденных им женщин. В зависимости от индивидуальных предпочтений. Потому этой дрянью и не пользуются. Часто случалось, что опоенный мужчина делал предложение не той, которая его опоила, а ее кузине или служанке. Точность тут не гарантировали даже великие маги. Мужчина воспламенялся чувствами как сухой валежник – мгновенно. Точнее – страстью. Это как пожар, который сжигает внутренности. Но… долго это не держится.
Два-три дня – и все.
Хотя женщинам этого часто более чем достаточно. Они успевают запрыгнуть к несчастному в постель и дойти до храма. А потом – в зависимости от ума конкретной дамы. Самые умные продолжают подпаивать мужа несколько месяцев, пока не появится привыкание. Наверное, для меня бы тоже не пожалели зелья на пару месяцев.
Мне чувствовать себя польщенным?
Если бы не зайка…
Я вернулся в комнату, обнюхал жаркое, хлеб, воду в кувшине – по счастью, вино мне было попросту нельзя – и сладкий пирог. Зайка хрустела капустным листом, и, подумав, я присоединился к ней. Если бы что-то еще было отравлено, она бы меня точно предупредила.
Вот ведь…
Если так и дальше пойдет – надо будет питаться одной морковкой. И быстро удирать отсюда.
А как же Крашри?
Надо расспросить Шарка. А заодно попросить его достать мне еды, если что… Понять Карената можно, но становиться добычей его дочек мне и в помрачении рассудка не захочется!
Но ведь они будут думать, что я выпил зелье. И лучше пусть думают так, а то ведь и еще его подсунут! А вот что можно придумать?
Я остановил взгляд на зайке. А что… лесная дева – женщина?
Отлично!
И я принялся уминать ужин.
Девиц долго ждать не пришлось. Буквально спустя полчаса в дверь заскреблись – и я поблагодарил небеса и зайку.
А теперь – спектакль!
Урон, конечно, для чести, но я никому не скажу, зайка промолчит, а те, кто пользуются неблагородными методами, благородства в ответ и не заслуживают.
Вот.
После ужина я расположилась поудобнее и принялась смотреть спектакль. А именно – явление двух девиц.
Нет, у нас в Лесу ухаживание обставляется проще. К тому же самочек у нас меньше, а самцов больше, поэтому одна и та же самочка часто нравится двум-трем самцам. Я – исключение, увы… И когда самка выбирает себе пару, то намеками дает понять об этом парню. Приглашает его погулять вместе, побегать в полнолуние, угощает чем-нибудь вкусненьким…
Пары намеков хватает – и парень принимается ухаживать интенсивнее. Приносит цветы, опять же – дичь, потом они начинают спать вместе и, наконец, вместе жить, когда построят дом.
А тут так странно…
Я уже поняла, что лорд – птица редкостная. Но чтобы так поступать?
Девушки были разряжены в пух и прах, даже я это поняла. Роскошные платья, высокие прически, драгоценности, краска на лицах… страшновато даже стало.
У нас женщины вообще лица не красят, мы же в любой момент можем перекинуться, а в этом случае… одежда рвется, краска остается на шерсти… Румяна и помада с пудрой на медвежьей морде будут смотреться достаточно необычно, не так ли?
Девицы пристроились на кровати, одна с одной стороны, вторая с другой, а потом нас захлестнула волна щебета. Что-то подобное начинается, когда стрижи видят, что к гнезду подбирается опасность. Они летят всей стаей, кричат, шумят – и не разобрать ни единой связной фразы. Я точно не разбирала. Колин, кажется, ориентировался в этом получше. Он что-то вежливо отвечал, но потом все чаще начал сбиваться, смотреть в стену, вздыхать…
– Что-то не так, лорд? – осведомилась описанная мной.
– Я все время вспоминаю ту девушку из леса. Какая же она была красивая…
– Но вы ее с тех пор ни разу не видели? – вступила вторая.
– Она все время у меня в сердце. Кажется, я умру, если еще раз ее не увижу. Она была такой… такой… Воздушной, восхитительной, нежной…
Я перестала слушать на третьей минуте, упорно подбираясь к платью второй девицы. Медленно, по шажочку, пока никто не видит, пока все заняты Колином, который разливается словно соловей…
Девицы действительно слушали, разинув ротики. Кажется, до них начало доходить, что шуточка обернулась против них, и приворотное сработало не на тот объект. Тут бы им и уйти, но…
Я наконец добралась до платья еще не затронутой мной девицы и удобно устроилась. Кажется, Колин это видел, во всяком случае, он даже подался вперед, жестикулируя и рассказывая, как дух леса плыл под его сводами, светясь в полумраке…
Есть!
Платье резко намокло и запахло.
Девушка вскочила с кровати с возмущенным криком. Колин поперхнулся словами и рассыпался в извинениях. Вторая злобно ухмылялась. Кажется, ей уже досталось насмешек от сестренки – и теперь она собиралась отыграться. Я изображала невинность, прячась под мышкой у юноши, который крепко прижимал меня к себе и активно извинялся, пока девицы не покинули нашу компанию.
А потом, когда закрылась дверь, вытащил меня из подушек и крепко поцеловал прямо в нос.
Тьфу, ненормальный!
Но по крайней мере от него ничем плохим не пахло и зубы у него здоровые.
– Заинька моя, я тебя обожаю! Ты лучшая!
Эх-х-х, если бы это сказали человеку, а не зайцу.
Приворотное подействовало, но не так. Недаром я терпеть не мог старую ведьму.
Мальчишка только и говорил о своей лесной девице – и не смотрел на моих девчонок. А лекарь донес, что завтра-послезавтра Колин точно уедет. А что ему здесь делать?
Раны почти закрылись, чувствует он себя просто великолепно, а еще ему надо торопиться на похороны матери. Если б не это, его можно было бы задержать по долгу гостеприимства, но тут уж…
А что там будет на похоронах – бог его знает.