Генрих плюхнулся обратно в кожаное кресло и хрипло рассмеялся. Появившийся набросок плана действий казался ему вполне разумным и логичным. О том, что уничтожить всех Вечных будет трудно, он старался не думать.
«Времени хватит! Целые века впереди. Надо только набраться терпения. Успокоиться и набраться терпения. Успокоиться…»
Его трясло как припадочного, а на лице то и дело появлялись неконтролируемые гримасы. Промывка мозгов подручным из числа людей, пси-атаки на Вечных и отдача после контакта с разумом Туманова серьезно повлияли на психическое состояние метиса. Да еще напряженная беседа с кротом подлила масла в огонь. Мысли путались, а нервы были напряжены до предела. Метису даже казалось, что он слышит, как нервы гудят. Справиться с проблемой ему не помогала ни гранитная выдержка Вечного, ни железная воля Хамелеона. Полыхающий внутри гнев на Вечность, на врагов и даже на самого себя побеждал и то, и другое, и заодно доводы разума.
Успокоить расшатанные нервы Генриху удалось только через полчаса. Гнев при этом никуда не делся, просто перестал полыхать чересчур ярко и засвечивать своими огненными языками реальную картину происходящего. Решив, что теперь он более-менее адекватен, метис попытался вновь осмыслить новый план действий.
Немедленно приступать к уничтожению Цеха не было острой необходимости. Прежде всего следовало разобраться с Формулой и воротами в Вечность. Если Формула существует и действительно может открыть путь в изначальный мир, задача метиса существенно упрощалась.
«Сто против одного, что бессмертные, узнав об открытии ворот, ринутся в них наперегонки и полным составом. Уйдут они в Вечность или умрут, мне, в принципе, без разницы. Кто останется, того и выпотрошу как утку. С Хамелеонами еще проще. Их мало, и перебить всех этих тварей смогут мои подручные. Всех, кроме чертовой парочки. Но ее и сыщика я уничтожу сам, на месте. Ведь они обязательно явятся к воротам всей компанией. Остается найти Формулу. Где? Понятное дело, там, где она и хранится, даже если Вечные об этом не знают. В архиве Цеха! Без родительской помощи добыть и изучить содержимое архива будет трудно, однако в этом мире нет ничего невозможного! Если не получается войти в окно, войдем в дверь. Так даже логичнее. Надо предупредить Федотова».
Метис пошарил по широкому подлокотнику кресла в поисках телефона, но вспомнил, что произошло полчаса назад, и вновь сжал кулаки. Звонить Федотову со стационарного телефона означало засветить убежище, однако выбора не оставалось. Идти в ближайший салон за новым сотовым не было сил, заказывать его в сетевом магазине – долго, а с мысленной связью, равно как с гипнозом и внушением, в ближайшие два-три дня Генриху следовало быть предельно осторожным. Мозги были основательно перегреты, и любая оплошность могла привести к катастрофе.
«Сойти с ума за шаг до цели, возможна ли развязка глупее? Придется светить квартирку. В конце концов, не такая уж великая жертва. Рано или поздно Федотов ее вычислит. Хваткий человечишка».
Федотов ответил на звонок практически сразу, после второго гудка.
– Майор, слушай внимательно, – опуская приветствия и вступления, сказал метис. – Время пришло. Поднимай свою группу и отправляйся в офис Островского. Ордер на обыск тебе привезут прямо туда.
– Понял, – ответил Федотов. – Что конкретно будем искать?
– Архив. Подробности позже. Собирайся…
…Шеф службы охраны офисного здания Дмитрий Белозеров был невозмутим, как монумент. Поначалу Федотова это раздражало, но вскоре он успокоился и принял предложенную охранником манеру игры. Тем более что никаких препятствий проведению операции охрана не чинила. Все сотрудники были спокойны, вежливы и… Федотову почему-то казалось, что снисходительны. Одетые с иголочки, холеные, больше похожие на миллионеров, чем на охранников, мужчины взирали на шныряющих по кабинетам оперативников, как на заигравшихся в казаки-разбойники детишек. В какой-то момент Федотову стало даже неудобно за поведение подчиненных, хотя ничего постыдного они не творили. Даже наоборот, действовали четко, грамотно и корректно. Просто на загляденье действовали. А все равно было стыдно. Что уж такое читалось во взглядах охраны – не понять, но отчетливое ощущение, что ты сам и твои подчиненные совершаете редкостную глупость, не проходило.
Поддавшись моральному прессингу охранников, Федотов на какое-то время упустил из вида их шефа, попытался его найти, поиски привели майора к кабинету Островского, и он решил, что займется Белозеровым в другой раз. Побеседовать с самым главным подозреваемым майору было гораздо интереснее. Федотов решительно распахнул дверь приемной, но, сделав всего-то пару шагов, замер как вкопанный. Ноги вдруг перестали слушаться, а в голове словно вспыхнул бочонок с бензином. Нестерпимая жгучая боль растеклась сверху вниз по всему телу и буквально парализовала майора. Он не мог даже толком вдохнуть, так было больно.
«Я приказывал тебе забыть об интересе к Островскому?» – пришла чужая мысль.
– Да, – едва слышно прошептал Федотов.
«Зачем ты явился в офис?»
– Искать архив, – сквозь зубы процедил майор. – А в нем документы, в которых упоминается Формула Вечности и координаты Черной скалы.
«Правильно. Что тебе непонятно в этом приказе?»
– Все непонятно. Для меня все эти формулы и координаты – набор слов. Вот я и хотел спросить у Островского, что они означают и где он прячет архив.
«Островский никогда не скажет тебе, где спрятан архив. Ты должен найти его самостоятельно. Что еще тебе неясно?»
– Все ясно, – сдался Федотов.
«Вот и занимайся тем, что приказано! И запомни, майор, незаменимых нет. Будешь саботировать приказы, следующий мысленный контакт со мной станет для тебя роковым. Так что постарайся больше не давать мне повода для вмешательства в ход операции».
– Слушаюсь, начальник.
Жгучая боль отпустила, и майор снова обрел способность управлять своим телом. Он мрачно взглянул на недоумевающего секретаря за конторкой, затем на дверь кабинета Островского, беззвучно выругался и выполнил четкий поворот «кругом».
Выйдя из приемной, майор попытался со всей силы хлопнуть дверью, но дорогой импортный доводчик не позволил Федотову проявить собственную волю хотя бы в этом. Дверь приемной закрылась плавно и беззвучно…
…Едва Федотов скрылся за дверью приемной бригадира, Белозеров вошел в лифт и спустился на «минус второй». Что полагается делать в ситуациях, подобных сложившейся, он знал абсолютно точно. В первую очередь, не следовало ждать особых указаний от начальства.
Встревоженная смотрительница архива встретила Дмитрия на пороге.
– Дима, что стряслось?! Почему сработал сигнал тревоги?
– Недоразумение, Натали, чистое недоразумение, – спокойно ответил Белозеров. – Какие-то особо ретивые служаки из ФСБ решили устроить нам проверку на вшивость.
– Из ФСБ? – переспросила Наталья Августовна удивленно. – Разве мы не имеем прочных позиций в этой структуре?