— И что мне теперь делать? — обратился он за указаниями к Лязгину.
— На поиск людей за границей денег в казне нет. Ежели купец возьмёт расходы на себя, можешь ехать. Чай — по работе, не прохлаждаться. Только неизвестно, куда судно направилось, так можно и месяц без проку искать. Езжай к купцу, ему решать.
Андрей кивнул и выбежал.
Кучер дремал на козлах.
— Езжай домой, на Гороховую.
В гостиной его встретили обеспокоенные Аполлинарий и Пелагея. Андрея усадили в кресло.
— Ну, успокой моё сердце, Андрей Михайлович! — взмолился купец.
— Жива ваша дочка — говорил я уже Пелагее. С возлюбленным сбежала на корабле, похоже, за границу, корабль ещё вчера вечером в Европу отплыл. Похоже, в Любек. Там их искать надо.
Купец вскочил, грохнул кулаком по столу. Лицо его побагровело.
— Вот что удумала, негодница! Мало я её воспитывал! А ты куда глядела! — накинулся он на жену.
— А я что? — оправдывалась Пелагея. — В душу же к ней не залезешь.
— Дома надо было держать! В церковь только и выпускать, да и то под твоим приглядом. Не уследила!
— Хватит ругаться, я не затем сюда пришёл, чтобы скандал ваш слушать. Давайте решать — ехать мне в Любек этот или поиски прекращаем?
— Нет! — дружно возопили и купец, и его жена.
— Только в казне денег на поиски за границей нет.
— Я дам! — горделиво выпятил грудь купец. — Сколько?
Андрей пожал плечами.
— На дорогу мне — туда, да на двоих — обратно; да на еду, на постоялые дворы. Полагаю, рублей двадцать серебром.
Купец насупился. «Вот жлоб, — подумал Андрей, — на поиски дочери денег жалко. Он что, думал, я на свои кровные поеду? Ежели торговаться начнёт — откажусь, пусть сам ищет».
Но оказалось, купец думал о другом.
— А нельзя ли и полюбовника её сюда привезть?
— Мы так не договаривались, за обоими беглецами я один не поеду.
Купец вздохнул.
— А жаль! Я бы его, подлеца, вожжами на конюшне запорол.
— Если она по своей воле с ним сбежала, его вины нет.
— Как нет? А кто девку соблазнил? Замуж она за голытьбу собралась! Да я ей получше мужа найду, достойного — из купеческой семьи!
Пелагея всхлипнула:
— Да кто же её теперь замуж возьмёт — порченую?
Купец уселся за стол, достал кошель, отсчитал серебро.
— Когда отплывать собираетесь?
— Подорожную сначала взять в коллегии надо, начальство в известность поставить. Полагаю — завтра к вечеру.
— Ох, долго!
— Тут уж не от меня зависит.
— Ладно. Забирай деньги.
Андрей сложил серебро в носовой платок, завязал его узелком и сунул в карман. Поздно уже, пора домой, завтра — к Лязгину.
И утречком уже предстал перед очами Ивана Трофимовича.
— Дал купец деньги, — после приветствия сказал Андрей, — документы нужно выправить, чай, за границу еду.
— Ох, не хотелось бы мне с утра к Чичерину идти, — вздохнул Лязгин. — Сейчас начнёт пытать: зачем документы, кто платить будет, потому как казна пуста. Ладно, жди.
Пока Лязгин решал вопрос с его поездкой, Андрей занялся пересмотром дел на своём столе. Кое-что дописал, чтобы дела в архив сдать.
Лязгин вернулся к обеду. Он был слегка раздражён. Положил Андрею на стол документ.
— Всё, езжай. Желаю удачи.
Андрей поблагодарил начальника и быстрым шагом направился к Рыбневым — надо же Василисе сказать об отъезде, неизвестно, сколько времени займёт поиск беглянки. А исчезнуть без объяснения — чревато скандалом со стороны купеческой дочери. Да и непорядочно было бы.
Василиса, как узнала, ударилась в слёзы.
— И так всё время дома сижу сиднем, как будто бы и жениха у меня нет… Так и со скуки умереть можно. Мы ведь с тобой ни разу даже на ярмарку не сходили, в балаган, скоморохов не смотрели.
— Скоморохов мне и на службе хватает, — попытался отшутиться Андрей.
— А мне скучно дома одной, как ты не понимаешь!
Она обняла Андрея, оставив на рубашке его мокрые пятна от слёз. Андрей погладил её по спине, и утешения его как-то незаметно перешли в постель с Василисой. Час пролетел как мгновение.
— Ой, вставай быстрее, скоро папенька придёт! — забеспокоилась она.
Василиса споро привела себя в порядок, придирчиво осмотрела заправленную постель. От бдительного отцовского взгляда ничего бы не укрылось.
Андрей не стал дожидаться возвращения Нифонта — и так времени много потерял. Он поцеловал на прощание Василису и отправился в порт. Скромный узелок с исподним, краюхой хлеба и пистолетом с запасом пороха и пуль — вот и весь его багаж.
У причалов стояли корабли под флагами разных стран. Андрей выбирал русские, причём только те, которые грузились. Он подходил, спрашивал, куда идёт судно. На четвёртом корабле повезло. На судне заканчивалась погрузка, и капитан согласился взять пассажира до Любека. Хотя он и шёл дальше, но часть груза надо было выгрузить именно в Любеке, центре бывшего Ганзейского союза.
— Рубль серебром, ежели с питанием, и место в каюте, — предложил капитан.
Андрея устраивала цена, и он согласился. Взошёл на палубу.
— Деньги вперёд, — предупредил капитан.
Андрей вручил ему деньги, и юнга проводил его на нижнюю палубу, в узкую каюту. Место здесь было только одно, крохотное квадратное оконце едва освещало временное пристанище розыскника. Андрей забросил свой узелок в небольшой шкафчик, повесил туда же сюртук и с удовольствием растянулся на матрасе, прикрытом тонким суконным одеялом. Корабль слегка покачивало. Андрей прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.
Проснулся он от качки. За оконцем было темно. «Вышли в море, — догадался Андрей. — Интересно, сколько сейчас времени?» В это время два раза ударили склянки. «Ого, два часа ночи! Здорово же я поспал!» — удивился Андрей. Он повернулся на другой бок и снова уснул.
Утром розыскника разбудил юнга. Постучав в дверь, вошёл, неся в одной руке миску с едой, в другой — кувшинчик с пивом.
— Кушать, сударь!
Андрей с удовольствием поел горячей гречневой каши с мясом и запил её довольно недурным пивом. Поездка начинала ему определённо нравиться. Надо бы на море посмотреть. По морю Андрей ещё не плавал. На Ладожском озере, по Неве плавал на лодках. А на большом судне и в море — впервые.
Он поднялся на верхнюю палубу. В лицо ударил свежий ветер. Пахло водорослями, лицо обдавало мельчайшими брызгами морской воды. Одна капелька упала прямо на губы. Андрей слизнул. Солёная!