Какой-то звук разбудил ее. Лежа в темноте, она напряженно прислушалась и немного погодя поняла, что это сигнал домофона. Приподнявшись на локте, Эмма взглянула на часы. Ну и ну!
Ей пришлось встать, надеть тапочки и потянуться за халатом. В гостиной она подошла к окну и раздвинула занавески. На улице не было никаких машин, кроме знакомого соседского седана. Но даже отсюда ей была видна фигура мужчины у ее двери.
Словно почувствовав, что Эмма смотрит на него, он сделал шаг назад и знаками показал, чтобы она его впустила. Нужно проигнорировать его. Он постоит и уйдет.
Но пока она убеждала себя в этом, ноги сами несли ее к лестнице. Эмма громко спросила:
– Кто там?
– Ты прекрасно знаешь, кто. Открой дверь.
Она почувствовала, как все внутри скрутилось в тугой узел.
– Зачем?
– Ты хочешь, чтобы весь город был в курсе наших дел?
В словах Эйдана был смысл. Она распахнула дверь и уставилась на него. Он был без шапки, хотя стояли холода.
– Ты представляешь, который сейчас час? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал раздраженно, а не возбужденно.
Существовала только одна причина, по которой он мог прийти сюда в такое время. Жар во взгляде Эйдана заставил ее пульс пуститься в пляс.
– Понятия не имею. Но я замерзаю. Пожалуйста, можно войти?
Эмма отступила, пропуская его. Неожиданно они оказались практически прижатыми друг к другу в крошечной прихожей.
– Где твоя машина, Эйдан?
Он пожал плечами. От него пахло улицей. Ей нравился этот запах: смесь холодного воздуха и хвои.
– Я пришел пешком, – сказал он. – Если помнишь, мы с тобой выпивали.
– Но это по меньшей мере пять миль! – удивилась Эмма.
– Потому я и добирался сюда так долго.
– Ради бога! Перестань! Давай, я налью тебе чего-нибудь горячего. Кофе подойдет?
Эйдан следовал за ней по пятам.
– Я бы выпил твоего знаменитого травяного чая.
На кухне он снял пальто и бросил его на стул. Свет был слишком ярким. Эмма чувствовала себя словно на витрине, хотя и была закутана в халат с головы до пят. Его острый взгляд пробежал по нарочито несоблазнительному наряду. Губы изогнулись, но он промолчал.
На Эйдане были брюки, которые он надевал со смокингом, и белая рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Проступившая щетина покрывала его решительную челюсть. Он выглядел сексуальным и опасным, мужчиной, который готов послать осторожность ко всем чертям.
Эйдан уселся на один из ее элегантных стульев, и тот заскрипел под тяжестью мужского тела. Только сейчас Эмма заметила, каким уставшим он выглядит. Интересно, это из-за позднего времени или из-за внутренней борьбы? Последний вариант был ей особенно близок.
Не говоря ни слова, Эмма вручила ему чашку с чаем и налила себе тоже. Вместо того чтобы сесть рядом с ним за стол, она прислонилась к холодильнику, стараясь держаться на разумном расстоянии.
– Зачем ты пришел, Эйдан?
Полный сарказма взгляд ставил под вопрос ее умственные способности.
– Не надо прикидываться.
Она пожала плечами:
– Значит, ты готов выслушать мои объяснения?
– Я уже говорил, что не хочу ничего слышать о прошлом и о том, по каким причинам ты оказалась в Силвер-Глен.
– Тогда зачем?
Он встал и отобрал у нее чашку.
– Вот зачем.
Притянув Эмму к себе, Эйдан обрушил на нее сокрушающий, даже наказывающий поцелуй. Его губы двигались с такой уверенностью… словно он в деталях помнил все, что она любила.
Прежний Эйдан никогда не был настолько уверен в себе. Но будь оно все проклято, если ей это не нравилось.
Без каблуков Эмма чувствовала себя беззащитной. Она приподнялась на цыпочки, чтобы быть ближе к его губам.
Эмма задрожала, хотя объятия Эйдана ее согревали. У нее закружилась голова.
– Я хочу тебя, – пробормотал Эйдан. – Скажи мне, что ты тоже хочешь меня.
Было очень трудно отказать ему, особенно когда ее руки обвили его шею.
– Да… но…
Он прижал ладонь к ее губам, заставляя замолчать.
– Никаких «но», – твердо сказал Эйдан. – Ответь только на один вопрос. – Его кадык дернулся. – Ты замужем?
Шок привел ее в чувство. Эмма вывернулась из его объятий и уставилась на него округлившимися глазами:
– Нет. Нет!
– Хорошо. – Он схватил ее левую руку и прижал к губам. – Тогда, леди Эмма Брейтуэйт, не окажете ли вы мне честь? Пригласите меня в свою постель?
Задорная улыбка противоречила жару его взгляда. И нерв подергивался на твердой челюсти, словно от ответа зависела его жизнь.
Видимо, настал такой период в жизни Эммы, когда все ее планы шли наперекосяк, а будущее отнюдь не было ясным и понятным.
– Ты ненавидишь меня? – прямо спросила она.
– За то, что случилось? – вздрогнул Эйдан. – Разве похоже, что я ненавижу тебя? Я, можно сказать, ем у тебя из рук, черт побери.
Это трудно было назвать ответом на вопрос.
– Пожалуйста, Эйдан. Скажи правду.
Его широкие плечи поднялись и тут же опустились, губы изогнулись.
– Нет. Я не ненавижу тебя. – Он заметался по ее маленькой кухне. – Было время, когда я хотел возненавидеть тебя, но не более того. Жизнь слишком коротка. Я скоро уеду. Давай посвятим эту ночь тому, что могло бы быть. Все-таки сейчас Рождество. У меня появилась странная сентиментальная потребность побыть сегодня другим человеком. Тем, кого я когда-то знал, кем когда-то был. Мальчиком. Идеалистом. Ребенком с открытым сердцем. Слишком наивным, чтобы можно было его выпускать в сложную взрослую жизнь.
Впервые Эмма почувствовала, что он говорит чистую правду.
– Я любила того мальчика, – прошептала она. – Он был удивительный, добрый и совершенный во всем.
– Он был дураком. – В его словах сквозили горечь и злость.
– Я не позволю тебе так говорить. – Ее тон был решительным. Хотя Эйдан Каванах стал зрелым успешным мужчиной, Эмма видела, как сильно она когда-то ранила его. – Если не хочешь ворошить прошлое, так тому и быть. Мы посвятим эту ночь настоящему. Пойдем в постель.
Эйдан заметно побледнел:
– Но только никаких сожалений потом, когда взойдет солнце, Эмма. Ни у кого из нас. Обещай. Я не хочу, чтобы ты винила меня в том, что я воспользовался тобой.
Положив скрещенные руки на сердце, она подняла подбородок и посмотрела ему в глаза. Внутри ее все ликовало от счастья.