Сначала он хотел сказать, что расследует дело об убийстве ее ровесницы, чтобы Алла отнеслась к его вопросам серьезно. Но потом передумал. Девочка может испугаться и замкнуться в себе. Диме это было совершенно невыгодно. Поэтому он ответил по-другому:
– К нам обратились родители одной девочки с просьбой выяснить, нет ли у нее каких-нибудь отношений со взрослым мужчиной. С ее учителем физкультуры.
Алла Баранова мгновенно съежилась и покраснела до корней волос. У нее даже слезы выступили на глазах. К этому моменту они как раз дошли до намеченной издали скамейки, и Дима первым сел на край, сложив руки на груди.
– Я думаю, именно ты можешь мне помочь, – продолжил он, делая вид, что не замечает ее смущения. – Да ты присаживайся, не стесняйся. Тебя мама не будет искать? Есть у тебя полчаса?
Алла молча кивнула. Видимо, она просто не в силах была вымолвить ни слова.
– Все, что ты мне скажешь, останется между нами. Я обещаю. Частный сыск – это совсем не то, что расследование, которое ведет милиция. Понимаешь?
Алла кивнула и тихо пробормотала:
– Понимаю…
– Я не веду никаких записей, не буду никуда тебя вызывать, не заявлюсь к твоим родителям. Просто доверительная беседа. Мы один раз с тобой сегодня поговорим, и я исчезну.
– У Бориса Борисовича какие-то неприятности? – немного успокоившись, спросила Алла. – Вы ведь про него будете спрашивать? Кажется, вся школа знает про то, что я тогда натворила.
Дима посчитал, что уже может повернуться к ней, – с ее лица схлынул пунцовый румянец. Девочка зажала руки между коленями и низко наклонила голову.
– Ты стесняешься того, что произошло в прошлом году? – закинул удочку Дима.
– Я?! – Алла вскинула голову и удивленно воззрилась на Диму. – А чего мне стесняться?
Дима даже слегка опешил. Интересно, может быть, Круглов ему что-то недорассказал?
– Ты ведь смутилась, – осторожно напомнил он.
– Это от неожиданности. Что вы хотите знать?
– Кто из вас в кого был влюблен.
Алла, ни на секунду не задумавшись, быстро ответила:
– Я в него.
– Борис Борисович, наверное, многим девочкам нравился?
– Конечно, многим. Они ахали, закатывали глаза, но это все было так – баловство.
– А у тебя все оказалось серьезнее?
– Гораздо! – с чувством выговорила Алла и посмотрела на Диму с внезапным интересом.
«Кажется, ей захотелось выговориться, – с удовлетворением подумал он. – Сейчас она начнет вываливать на меня все, что поверяла до сих пор только самой близкой подружке». Алла поджала под себя одну ногу и переложила портфель на другую сторону скамейки. Теперь они с Димой по-настоящему повернулись лицом друг к другу. Он старался сохранять на своем лице выражение серьезной заинтересованности.
– Борис Борисович никогда не смеялся надо мной! – выпалила Алла. – И не жаловался. Даже нашей классной не сказал. Когда я в первый раз написала ему письмо, то думала, умру от волнения. Я даже в школу не пошла на следующий день. Сделала вид, что заболела.
– Ты подписала свое письмо?
– Нет, не подписала. Да это и не надо было. Я письмо ему в руки отдала. Я сразу так решила, что не буду тайком ничего делать. Это ведь было настоящее чувство, понимаете?
– Угу, – сказал Дима.
– Другие девчонки тоже говорили, что влюбились в него. Но они ничего не делали. Значит, врали.
– А ты?
– Ой, а я! Я ночами не спала, все только о нем и мечтала.
– Послушай, Алла, а вот скажи, как ты представляла себе развитие ваших отношений? Если бы учитель вдруг всерьез тобой заинтересовался?
Алла задумалась, явно слегка сбитая с толку. Она, видимо, вообще не рассматривала подобного варианта. Мечты мечтами, но девочка двумя ногами стояла на земле.
– Мне просто хотелось, чтобы он обратил на меня внимание.
– Ну а если бы он обратил? Стал бы за тобой ухаживать?
– Тогда нам пришлось бы притворяться и прятаться, – немного подумав, сделала вывод Алла.
– И ты стала бы притворяться?
– Ради Бориса Борисовича – да, – твердо ответила девочка.
Даже сейчас, спустя год, она не утратила самоотверженности и совершенно явно симпатизировала своему бывшему учителю.
– А что, если бы он разозлился, прочитав твое письмо? Устроил бы тебе выволочку?
– Ну, наверное, он бы… как это сказать? Упал в моих глазах.
– Но, судя по всему, Борис Борисович не разозлился? Однако все равно навстречу тебе не пошел.
– Он был такой печальный, когда со мной разговаривал. Такой серьезный и грустный…
«Вот ведь тоже еще актер ТЮЗа! – с некоторой долей восхищения подумал Дима. – Подумать только, какие драмы разыгрывал!» В зеленых глазах Аллы Барановой появилось мечтательное выражение.
– Он тебя хоть самый маленький разочек поцеловал? – спросил Дима с живым интересом.
– Я сама. – Ресницы Аллы двумя черными веерами упали вниз, когда она потупилась. – Я сама его поцеловала.
«Экий гаденыш наш Лагутин! Позволял-таки девчонкам проявлять свои нежные чувства! Деликатничал, видишь ли, обидеть не хотел».
– А ты домой к нему ходила?
– Нет! – испуганно сказала Алла.
– Но, наверное, хотела, чтобы он тебя пригласил?
– Сначала хотела, а потом расхотела…
– Почему это? Испугалась?
– Да нет, не испугалась! Мне правда перестало хотеться.
– Ну, расскажи, пожалуйста. Я ведь для того и приехал, чтобы ты подтвердила мою теорию.
– Какую? – настороженно спросила Алла.
– Что Борис Борисович вовсе не виноват в том, что в него влюбляются ученицы.
– Конечно, не виноват! – горячо заговорила Алла. – Разве он виноват, что такой красивый?
– Действительно, – пробормотал Дима. – Это же природа виновата. Значит, он никогда не поощрял тебя?
– Нет, ну что вы! – принялась защищать красавца-физкультурника Алла.
– Ему, наверное, было жаль, что у вас такая разница в возрасте, – предположил Дима, представив себе Лагутина с гордой и печальной физиономией.
– Да, а как вы догадались?
Дима чертыхнулся про себя. Действительно, как он догадался?
– Ну… Наверное, раз он был таким печальным, он тоже что-то к тебе почувствовал.
Алла снова покраснела, только теперь, кажется, от удовольствия.