Раздались чьи-то шаги, сопровождаемые громким шарканьем. Чьи-то сильные руки помогли Ио встать на ноги. Чьи-то заботливые пальцы железной хваткой вцепились в локоть, не давая потерять равновесие. И только обернувшись, Ио наконец увидела чьи.
Рядом с ней неплотным полукругом стояли четыре женщины. С Машей и Барбарой Ио уже была знакома. На лице третьей, той, что читала стихи, двумя жирными росчерками выделялись густые черные брови. Больше в нем не было практически ничего примечательного: ведь нельзя назвать примечательными маленькие поросячьи глазки или провисающие мешки под глазами, незаметно переходящие в щеки, как у бульдога. Лоб четвертой женщины украшала крупная бородавка, похожая на оплодотворенную самку колорадского жука. К тому же она была просто огромной, гораздо крупнее остальных. А вот Ио оказалась едва ли не самой миниатюрной из присутствующих.
«Господи, как же они страшны! – подумала Ио. – И эти женщины называют меня сестрой? Неужели я такая же? Не дай Бог! Надеюсь, Создатель потрудился надо мной более… тщательно».
Самая крупная из женщин приблизилась к ней вплотную, так что прямо перед глазами Ио оказался маленький красный значок, пришпиленный к ее левой груди. На значке был выдавлен черно-белый профиль человека, смахивающего на подобревшего и раздобревшего Мефистофеля.
Откуда-то, то ли из коры головного мозга, то ли из опилок, его составляющих, выплыло забытое давно… и даже не ею, название: «комсо…»
А динамичный голос очень в тему продолжил:
Причем перечисление: «Ленинградскому, Ярославскому и Казанскому» интонационно смахивало на команды «На старт! Внимание! Марш!». И именно так было воспринято «дамой с кошелкой». Судя по тому, что вскочила со своего места она на слове «Ярославскому», область ее интересов включала в себя именно этот вокзал. Угол, под которым тело дамы клонилось к земле под тяжестью сумки, медленно терял тупость и приближался к прямому.
Лишившийся на старости лет единственной поддержки пенсионер мягко завалился на сиденье и в дальнейший путь отправился уже в таком положении.
Впрочем, его проблемы меня ни в малейшей степени не волновали, потому что единственное, до чего мне в этот момент было дело, это, конечно…
«… мольский».
– Слушай меня внимательно! – заговорила женщина, нависнув над Ио с неотвратимостью снежной лавины. – Значит так: нас теперь пятеро, и все мы сестры. Я здесь вроде как старшая, это не обсуждается. До полной укомплектации нам осталось всего ничего. Наша задача теперь – как можно скорее ввести тебя в курс дел, чтобы ты, так сказать, стала полноценным членом коллектива. В смысле, семьи. Все понятно?
Понятно было далеко не все, но Ио на всякий случай кивнула.
– Поэтому я предлагаю незамедлительно приступить ко второму этапу, – подвела итог старшая. – Возражения у кого-нибудь есть?
– Простите! – Увидев, что никто из сестер и не собирается возражать, Ио не на шутку взволновалась. – Какому второму этапу? Второму этапу чего?
– Извини, – ответила старшая сестра. – По-хорошему, действительно надо бы тебе все объяснить… Только обычно это занимает слишком много времени, а пользы приносит – чуть. Все равно при общении посредством слов объяснить человеку хоть что-нибудь – неблагодарный, а то и бессмысленный труд. В общем, я предлагаю прямо сейчас начать второй этап инициации, единственный, который мы можем осуществить силами коллектива, без помощи Степана. Этап называется «Погружение».
– Кто такой Степан? – спросила Ио. – И как назывался первый этап? И сколько вообще…
– Подожди секунду! – с досадой произнесла старшая. – А лучше – несколько минут. Я же говорила, словами всего не объяснишь. Уверяю тебя, когда закончится второй этап, ты все поймешь сама. Точнее – уже во время. А пока что просто доверься нам. Мы же, в конце концов, сестры.
– Хорошо, я попробую. – На самом деле Ио не испытывала особого доверия к женщинам, назвавшимся ее сестрами. Разве что Маша вызывала у нее какие-то теплые чувства, остальных она почти не знала. – Что от меня требуется?
– Ты должна войти в нас.
Блин!
Мне захотелось произнести это слово еще раз только уже вслух и с другим окончанием.
Что поделать, старик, мы же с тобой в метро. Катайся на такси, если тебе не по душе такое тесное общение.
– Простите, я, кажется, наступила вам на ногу?
Голос, раздавшийся над моей головой, заставил меня отвлечься от созерцания книжной страницы номер 134 (я механически его запомнил). Я поднял глаза на говорившую и выражение досады медленно сползло с моего лица, уступив место какому-то другому, идентифицировать которое мне бы не хотелось.
Вау, какое чудо!
Она была… Она была просто…
Блин еще раз!
Вы когда-нибудь пробовали описывать словами свою мечту? Только самую-самую мечту. Вот и я не могу. Даже пробовать не буду.
Намекну только на… ой, как не хочется говорить банальностей… ну, в общем, они у нее удивительно глубокого зеленого цвета, и в них действительно можно утонуть.
И волосы.
И ноги.
И все лицо.
А если вы ничего не поняли из моего описания, то вы просто тупой!
Но, Боже мой, какие же у нее ноги!
И вот этой ножкой она наступила на мой сорок-предпоследнего размера растоптанный ботинок, с которого еще до сих пор не до конца сошла теплая летняя пыль? И еще просит у меня за это прощения? Да, Солнышко, стой на ней на здоровье! На вот, наступи и на вторую, чтоб ей стало не так завидно. Сколько весу в тебе, милая? Сорок шесть? Сорок восемь? Стой так всю дорогу, хоть до самой… впрочем, мы же на кольце. Только, ради Бога, не уходи! Не превращайся из таинственной незнакомки в банальную пассажирку. Не садись на самый край сиденья в противоположном конце салона. Не оправляй механическим движением юбку, оголившую – о, я сейчас взвою! – твои колени. Не доставай из коричневого рюкзачка томик Хмелевской или, не дай Бог, даже Марининой. Не забывай меня уже через минуту после этого рядового инцидента, не случись которого, ты бы так и осталась незамеченной.
Не забывай меня.
И знаешь, что еще? Это, конечно, странно, но запах твоих духов – это ведь лаванда, правда? – я почувствовал задолго до твоего появления. Чуть ли не за пару минут до того, как ты вошла. Странно, правда?
Солнышко, а можно я сейчас скажу то, что хочу сказать? Ужасно хочу и ужасно боюсь. Боюсь не найти нужных слов; я же, черт возьми, не готовился к нашей встрече заранее! Боюсь твоей реакции. Даже не боюсь, тут нужно поставить какой-то другой глагол. Я ведь прекрасно знаю, как ты отреагируешь на мои слова, ведь эту-то реакцию я уже прокручивал в голове, и не раз. Прокручивал, строил воображаемый диалог с тобой, только ты тогда выглядела несколько иначе, но, в целом – очень и очень похоже. Пытался обмануть себя, вложить в твои губы другие слова – и не мог! Потому что… Потому что так не бывает.