Прием устраивали прямо на улице между домами, огородив место обычной лентой. Двое совершенно незнакомых мне охранников проверяли приглашения на входе, играла музыка, пахло жарящимся мясом, тут и там стояли небольшие стойки, за которыми разливали напитки нанятые в местных барах люди. Публика, одетая вполне себе скромно, сбивалась в кучки, разговаривала, слышался смех. Погода сегодня радовала на все сто, было ясно и пока еще солнечно. Летний день здесь долгий, как в России в средней полосе, так что до сумерек еще далеко.
Припаркованные машины вытянулись вдоль обочины, но мы пришли пешком, от нас досюда метров триста всего, наверное. У самого входа столкнулись с Теренсом.
– Пошли, – сказал он, – покажу, кто там кто.
Приемом это назвать было все же сложно, скорее большой пикник или что-то в этом духе. Ну и хорошо, потому что излишняя напыщенность в этих условиях выглядела бы чересчур искусственной. А вот так – с мясом и колбасками на решетках, пластиковыми тарелками и пластиковыми же стаканами – как раз вполне к месту.
Музыка оказалась живой – пятерка музыкантов на небольшой сцене, игравших вполне себе добротное кантри. Раз собрались вместе и начали играть – значит, как-то жизнь налаживается. То есть у них получилось найти друг друга, узнать, кто на чем играет, собраться в группу и репетировать, так ведь? Когда просто выживаешь, тебе не до этого. И хорошо ведь играют, к слову.
У бара мы взяли по большому стакану с пивом, которое было здесь за основной напиток.
– Уоррен. – Теренс показал на среднего роста седого мужика с по-крестьянски грубоватым лицом, стоящего в компании нескольких мужчин и женщин. – Высокий, в зеленой «поло» – Фицпатрик, он при Уоррене и начальник охраны, и помощник, и телохранитель. Они вместе провалились, он и в той действительности на этой же работе был.
Фицпатрик был рослым, белокожим, с круглым лицом и довольно длинным носом, пострижен под морского пехотинца. Вооружен, но здесь большая часть людей вооружена, даже я.
– Дэйва ты знаешь, – продолжал перечислять собеседников Уоррена Теренс, – а в белой сорочке Роджерс, мэр города. Женщина – Кристин Ларсен, доктор, офтальмолог, работает в госпитале. Кто с ней – не знаю.
Мэр был невысок, тучен и пузат, а женщина, несмотря на то что было ей к пятидесяти, наверное, выглядела на удивление хорошо – стройная, с густыми каштановыми волосами, с чуть скуластым загорелым лицом.
В этот момент Уоррен заметил Теренса, улыбнулся, извинился перед своими собеседниками и направился к нам. Я почему-то ожидал, что Фицпатрик пойдет следом, но тот остался в компании.
– Теренс! – Уоррен еще на ходу протянул руку для приветствия. – Энис! – улыбнулся он Насте. – Кто нас представит? – Это уже в мой адрес.
– Влад, муж Энис, – представил меня Теренс. – Это Уоррен, наш гостеприимный хозяин.
Рукопожатие Блэйка было крепким, мужским. Улыбался он, как мне кажется, вполне искренне. Одет он был в джинсы и простую рубашку, на ногах я заметил простые ботинки, да и часы на руке были простенькие, вообще электронные, в черном корпусе. То есть человек за атрибутами процветания не тянется, глядит скорее в суть вещей.
– Рад знакомству, сэр, – продемонстрировал я манеры.
– Взаимно. Мне о вас говорили.
– Что-то плохое? – Я посмотрел на Теренса с притворным подозрением.
– В основном впечатляющее, – засмеялся Уоррен. – Сама история о том, как вы друг друга нашли, стала здесь легендой. Ну и для анклава вы оба – ценное приобретение. Как вечеринка?
– Весело, – вполне искренне ответил я. – Спасибо за приглашение, приятно потолкаться среди людей под хорошую музыку.
– Теренс сказал, что вы заинтересованы в личной встрече, верно? – Уоррен глянул на Теренса как бы в ожидании подтверждения.
– Верно. И думаю, что вы будете заинтересованы в ней со своей стороны.
Ну это так, чтобы сразу в положение просителя не попадать. Тем более что просить я ничего не собираюсь.
– Обычно это так и бывает среди разумных людей. – Уоррен засмеялся. – Любой интерес должен быть взаимен. Давайте завтра увидимся, не против? Сейчас надо встречать гостей, вряд ли получится поговорить всерьез.
– Как скажете, сэр.
– Тогда приглашаю вас на ланч, к часу. В «Лесопилку», знаете, где это? У меня будет встреча с мэром в таун-холле, а потом мы можем там поесть и поговорить. Энис, Теренс… я бы рад был увидеть вас там тоже, если вы не против. Хорошие стейки гарантирую. Договорились?
На этом общение и закончилось. Что я прекрасно понимаю, потому что здесь было больше двух сотен гостей уже. И заранее благодарен Уоррену за то, что предложил встретиться в воскресенье, здесь это, как и у нормальных людей, законный выходной.
А вообще прием шел весело. С той самой веселостью, которая бывает у людей, стремящихся оторваться от реальности бытия своего. Ведь если подумать, то у большинства чужих потерь тоже хватает. У местных близкие погибли, а у чужих просто исчезли, остались в другой действительности, и нет никакой надежды на то, что им доведется когда-нибудь увидеться. Скорее всего и не доведется. Просто они не знают, что их близкие, скорее всего, даже не успели пока заметить их исчезновения. Время оторвалось и движется теперь само по себе, а может, и просто стоит.
Компанию нам составили Митч и Шон, оба с дамами. Хотя я ожидал, что Митч собьется на обсуждение предстоящей операции, он этого не сделал, за что я остался ему благодарен, потому что вечер удался и говорить о серьезном не хотелось. Правда, взамен он стребовал от меня обязательство прибыть завтра в штаб после ланча с Уорреном, а командованию отказывать не принято.
Были даже танцы, была приветственная речь Уоррена, который рассказал, как тут все было плохо и как становится хорошо, был фейерверк, причем впечатляющий. Почему-то перед фейерверком мне вспомнилась вечеринка в Гарден-Сити, когда твари из подвала дома напротив напали на людей, но вспомнилась не предметно, потому что мой внутренний «радар» показывал чистый горизонт. Здесь уже и тварей вывели, и места, где они могли зародиться.
Даже ночь здесь летом светлая, так что дошли пешком до дому мы без проблем, хоть фонари и не горели, городского освещения здесь все же не было, настолько анклав не роскошествовал. Когда зашли в дом, Настя, скинув лодочки, сказала:
– А я, оказывается, очень устала. Хорошо так устала, ты знаешь?
– В смысле?
– Устать от работы и устать от праздника – разные вещи. – Она подошла ко мне и обняла за пояс. – Любишь меня?
– Больше жизни.
– Вот так и дальше люби, я на меньшее не согласна.
– А я меньшего и не предлагаю. – Я прижал ее к себе еще сильней. – И вообще у нас осталось всего две ночи, любимая. Надо не упускать возможности.
– Я мертвая, – простонала она.
– Некрофилия – это тоже не так плохо.