Но почему же так отчаянно хочется верить в то, что он другой? Верить именно сейчас, когда она в этом нуждается больше всего?
Элоди решительно завела машину. Они должны увидеться прямо сейчас. Пусть все начнется или закончится в один день.
Поднявшись в квартиру Муссы, Элоди впервые открыла двери его квартиры своим ключом.
Пентхаус встретил ее темнотой и тишиной. Элоди, не включая света, бродила по квартире. Дом Муссы стал для нее местом, где она бывала так счастлива, и в то же время именно здесь ей бывало особенно больно, когда наступало время уходить.
Элоди вошла в спальню и легла на кровать, вдыхая аромат парфюма Муссы и его собственный, ни на кого не похожий, запах.
Опять мучительно заболело внутри. Ей нужно увидеть его прямо сейчас. Она не может ждать. Элоди выскочила из квартиры, набирая его номер. Мусса не отвечал. В такое время он, скорее всего, был в клубе.
Элоди села в машину и помчалась через город, отчаянно молясь, чтобы свершилось чудо и оказалось, что не все в ее жизни рухнуло сегодня. Пожалуйста, пусть у Муссы найдется для нее хоть крошечная частичка тепла и местечко в сердце. Пусть совсем маленький уголок. Большего ей сейчас и не нужно.
Мусса метался по кабинету в «Логове» и орал.
– Нет, ну ты представляешь, эти суки пожарники опять завернули меня! Два гребаных месяца я не могу открыть клуб!
– Мусса, ты сам понимаешь – после тех ужасных пожаров в клубах они сейчас бояться собственной тени и предпочитают перестраховаться, – пытался успокоить его Марат.
– Да какой там на хрен! Эти долбаные жирные присоски хотят денег! – продолжал орать Мусса.
– Ну так дай им! И дело с концом! – пожал плечами Марат.
– Может, им еще и задницу подставить? Ненавижу я этих кровососов!
– Но в нашей стране без этого никуда! Смирись ты уже, – уговаривал брат.
– И не подумаю! С какой стати я должен под кого-то гнуться!
Раздражение нарастало внутри у Муссы, распирая грудь. Он сам не мог понять, почему его все так выводит из себя. Обычно его не доводит до бешенства хождение по всяким чинушам. Но в чем тогда дело?
Он два дня назад дал Элоди ключ. И теперь видение этого гребаного ключа в ее тонких пальцах сводило Муссу с ума. Как и то, до какой же степени он испугался, когда она рухнула без чувств у него на глазах.
Никогда в жизни и ни за кого он так не переживал, как тогда, когда сидел в приемном покое. И это тоже прямо сейчас бесило его. Элоди вытаскивала на белый свет из него такие чувства, которых он в себе и не подозревал. И это превращало все привычное в какой-то хаос.
И еще этот ключ. Словно символ того, что Мусса сам дает Элоди зеленый свет на то, чтобы еще больше переворачивать его жизнь с ног на голову. Какой черт дернул отдать его ей? Разве и без этого у них все было плохо?
И самое тяжелое было в том, что теперь он чувствовал себя словно затаившимся в ожидании следующего шага Элоди, ее реакции. А она не позвонила и не написала ему за сегодняшний день ни разу. Что же, на хрен, происходит? Может, он как раз все испортил?
Злость горькой волной наполнила его легкие и осела противным вкусом во рту.
Ему нужно было услышать голос Элоди прямо сейчас или может, мать ее, не слышать его больше никогда!
Ладно, он не гордый. Не звонит сама – не надо. У него вроде пальцы не отнялись пока. Мусса, скрипнув зубами, набрал ее номер. Долгие гудки были ему ответом.
Раздался стук и в кабинет заглянул охранник.
– Мусса, там снаружи какие-то байкеры. Говорят, твои друзья и хотят увидеться.
– Так чего не пустил? – агрессивно спросил Мусса.
– Но клуб-то еще закрыт. Рано еще, – оправдывался парень.
– Пусть заходят! – рявкнул Мусса.
Вскоре Череп и Аякс, вальяжно развалившись, сидели в кабинете.
– Мусса, чего у тебя такая рожа мрачная? – спросил Череп после обмена приветствиями.
– Да затрахало все! Которую неделю как долбаная белка в колесе. Бегу, бегу, а все на месте.
– Ну, так давайте выпьем и расслабимся! Глядишь, у тебя третий глаз откроется в момент тяжелого похмелья, и ты сможешь найти решение! – громко заржал байкер.
– А давай. Пошло оно все! – согласился Мусса, поддаваясь окончательно отвратному настроению.
Вскоре они, уже в изрядном подпитии, сидели за столом и трепались ни о чем.
– Мусса, до меня тут новости дошли, что ты у нас почти женатый человек! – ухмыльнулся Череп.
– Да с чего ты такую херню взял? – взвился Мусса.
– Да вот слухи ползут, что стреножила тебя одна офигенная мулаточка. Случайно не та самая, с которой я тебя в кафешке видел?
– Да слушай больше всякую брехню! – Мусса вскочил и, покачнувшись, натолкнулся на упрекающий взгляд Марата, и это его почему-то окончательно взбесило.
Марат-то какого на него так пялится?
– А вот девочки говорят, что ты ни на кого не ведешься, да и видят тебя на людях с ней одной, – не отставал Череп.
– Ну и что? Если она в постели лучше этих болтливых куриц, то это их упущение. Но то, что я трахаю несколько недель только ее, не делает меня каким-то слюнтяем, готовым сунуть голову в ярмо. У нас просто секс, и все это закончится, как только у меня на нее вставать перестанет, – Мусса был в ярости, хотя и сам не мог понять почему, и поэтому позволил прозвучать в голосе таким мерзким ноткам, от которых и самого накрыло отвращение.
– Ну да. Все мы такие борзые, пока не приручат, – презрительно хохотнул Череп, еще больше беся Муссу. – А потом сами в лапках им ключики от собственного дома приносим, подарками, которые они, вроде, и не клянчат, засыпаем, а потом глядишь – и сучка уже следит за каждым твоим шагом и появляется в любом месте и в любой момент, заявляя на тебя свои права. И вот ты уже не свободный волк, а дрессированная овчарка. И чуть что тебе говорят: «К ноге, тварь!». А ты и рад вилять хвостом и преданно заглядывать в глазки.
Совсем недавно Череп перенес тяжелейший разрыв со свой подругой, с которой встречался сто лет, чуть ли не со школы, и каждое его слово о женщинах было еще пропитано желчью неутихшей обиды.
– Да заткнись ты, Череп! – взбеленился Мусса. – Несешь какую-то херню! Я тебе сказал, что со мной такое не сработает! Элоди ничего для меня не значит! Просто классный секс, и на этом все!
– Мусса! – попытался его одернуть Марат.
– Что?!! Какого тебе от меня нужно? – покачнувшись, заорал Мусса на брата.
В этом момент открылась дверь кабинета, и бледная Элоди проскользнула внутрь и замерла в нерешительности под пьяными взглядами мужчин.
– О, кого я вижу! Сладенькая мулаточка! – похабно ухмыльнулся Череп. – А мы тут как раз о тебе вспоминали.