Неожиданно сердце его подскочило и тяжело забилось в горле от резко нахлынувшего предчувствия, и Мусса ощутил, что больше не может усидеть на месте. Ему срочно был нужен хоть глоток воздуха, которого почему-то вдруг не стало в салоне.
Едва он вывалился из машины, его взгляд наткнулся на фигуру женщины, которая медленно, словно преодолевая сильную слабость, шаркая по-стариковски ногами, шла ко входу. Глаза Муссы метнулись к болезненно-бледному лицу, и он перестал дышать, натолкнувшись на проблеск того самого потрясающего синего цвета, по которому он безумно тосковал все эти бесконечные дни, в котором хотел утонуть без остатка.
Не видя перед собой никого и ничего, Мусса метнулся навстречу Элоди и с силой прижал ее к себе, чувствуя, как внутри разливается бесконечное облегчение. Даже если ему и казалось, что он знал, насколько скучал по девушке, то это оказалось ничем по сравнению с тем, что он испытал, когда вес боли, что давила на него все это время, неожиданно схлынул. Мусса вдруг оказался перед острой необходимостью вспомнить, как люди вообще дышат.
– Элоди, моя девочка, моя хорошая… – шептал он, целуя ее волосы и поражаясь, какой неожиданно хрупкой она ощущалась в его объятьях. – Как же я скучал по тебе… как же скучал.
Элоди замерла в его руках, не прижимаясь и не отвечая на его порыв, но и не отталкивая, и уже за это Мусса благодарил небеса. Он сжал Элоди сильнее, и из нее вырвался жалобный вздох. Мусса, испугавшись, что причинил ей боль, отстранился и впился изголодавшимся взглядом в любимое лицо. И сейчас, когда первый восторг от самого факта появления Элоди схлынул, Мусса с ужасом заметил, насколько изменилась Элоди. Она очень сильно похудела и выглядела буквально изможденной. Кожа ее была жутко бледной и потеряла свое сладостное карамельное сияние. Великолепные волосы Элоди, в которые он столько раз с наслаждением запускал свои пальцы, потускнели и выглядели безжизненными и ломкими. Даже сам запах, всегда доводивший его до умопомрачения с первого же вдоха, изменился. От Элоди теперь пахло чем-то тяжелым и химическим, и от этого запаха внутри у Муссы поднималась мутная волна паники.
Взгляд прекрасных синих глаз Элоди тоже изменился. В нем не было прежнего огня, что так заводил его, и бесконечной мягкости, так отличающей ее от всех. Теперь взгляд Элоди горел решимостью, хотя и выдавал бесконечную усталость.
– Мусса? – наконец удивленно проговорила Элоди. – Ты что здесь делаешь?
– Жду тебя, Элоди. Господи Боже, что с тобой случилось? Ты заболела? – Мусса все ощупывал глазами Элоди, и его беспокойство росло с каждой секундой и каждым изменением, которое он находил во внешности Элоди.
– Отпусти меня, пожалуйста, – холодно сказала она, отворачивая лицо, будто стыдясь того, что он видит ее такой. – Мне нужно идти. Уезжай отсюда.
– Ну, вот уж нет, Элоди. Я не для того ждал тебя день за днем, чтобы, дождавшись, просто развернуться и уехать, – почти с яростью произнес Мусса. – Просто скажи мне, что с тобой случилось?
Но Элоди оттолкнула его, хотя от усилия сама сильно покачнулась, и решительно пошла ко входу во двор.
– Мусса, уезжай. Нечего тебе тут больше делать.
– Элоди, пожалуйста, прости меня. Я знаю, что прощения не заслуживаю, что я тварь последняя, но, пожалуйста, Элоди, хотя бы выслушай меня! Ты нужна мне! Я хочу вымолить у тебя возможность доказать, что не безнадежен, что у наших отношений есть шанс!
Страх за Элоди рванул в голове Муссы куском тротила, смешал все мысли и начисто выбил все фразы, что он проговаривал раз за разом в те дни, пока сидел тут в надежде увидеть ее. Почему-то ее измученный вид и ставший почти незнакомым взгляд сделал все их какими-то незначительными и глупыми.
Неожиданно Элоди развернулась и посмотрела на него так, что боль в его груди стала просто нестерпимой, и тихо произнесла:
– Мусса, ты что, ослеп? Посмотри на меня, – она резко распахнула плащ, и Мусса почувствовал острый приступ удушья от того, как выглядела повисшая на ней мешком одежда, и как выпирали из выреза блузки ключицы. – Я больна, Мусса! У меня рак. Возможно даже, уже умираю, а ты мне говоришь о каких-то там отношениях! Я хотела тебя, когда еще думала, что здорова, хотела близости не только в постели. Хотела этих самых отношений так сильно, что и сказать не могу. Но я не была нужна тебе тогда. Я пришла к тебе в тот день, когда узнала, что больна, я нуждалась в крошечной капле тепла, но ты четко показал мне, что в твоей жизни у меня только одно место – на спине в твоей кровати и только тогда, когда ты этого захочешь. Ну, так посмотри на меня еще разок внимательней и ответь, чего ты хочешь от меня теперь? Тех же отношений? Секса без обязательств? Думаю, вряд ли. Да и мне это больше не нужно. В моей нынешней жизни нет для этого места и времени. Все, что важно для меня сейчас, – это моя дочь. Я разрешила себе испытывать к тебе то, чего не должна была никогда. Ты не лгал мне с самого начала, спасибо тебе за это. Я сама себя обманула. Позволила себе поверить в то, что из наших встреч может родиться любовь. Это было очень глупо с моей стороны. Но даже то, что я осознаю это абсолютно ясно, не облегчает той боли, что я испытываю, снова глядя на тебя. Поверь, что ее в моей жизни и так хватает, даже с лихвой. Поэтому прошу – просто уйди. Хотя бы просто из чувства жалости ко мне. Сядь сейчас в свою машину и исчезни из моей жизни насовсем.
Муссе казалось, что каждое слово Элоди кромсает его тупым лезвием, пуская все больше крови и разрывая душу. Он заслужил это мучение. Каждую его секунду. И готов был принять от Элоди все. Ругань, проклятья, обвинения. Все эти дни он готовился смиренно стерпеть все, что она в гневе захотела бы обрушить на его повинную голову. Но к этому безбрежному морю боли, что он видел в глазах любимой женщины сейчас, он не подготовился. Ожидал чего угодно, но не то, что услышал. «Я больна. Возможно, даже умираю…» Ужас безысходности и непоправимости этих слов свалился на него многотонным грузом, буквально расплющивая, оглушая и ослепляя. Ему казалось, он обдумал все возможные варианты их встречи, но… Но только не такой. Не тот, где может потерять Элоди окончательно и бесповоротно. Что она не просто решит не прощать его или выяснится, что ему больше нет места в ее жизни. Даже к такому повороту он был подсознательно подготовлен, хоть и не желал признавать это.
Но только не к тому, что Элоди может исчезнуть совсем. Просто перестать быть. Не жить где-то, вдали от него, с другим мужчиной, который сумел бы сделать ее счастливой, как не сумел он. Не ходить где-то по той же земле, что и он. Не дышать тем же воздухом. А просто умереть.
Нет, только не она! Только не его Элоди! Этого никогда не может произойти с такой, как она! С миллионами других людей, знакомых и незнакомых, которых ему было, безусловно, жаль, но только не с ней! И ему плевать, насколько это безумно или эгоистично!
Элоди, подарив ему последний печальный и почти ласкающий взгляд, отвернулась и шагнула в сторону двора.
– Нет! – рявкнул Мусса, и она вздрогнула. – Ты не уйдешь! Я знаю, что все, что хочу сказать на данный момент, мелко и почти не важно. Также знаю, что слова в принципе не значат ничего в такой ситуации. Но, Элоди, родная моя девочка, позволь мне доказать действиями, что я изменился. Я осознал в полной мере, каким жестоким и тупым идиотом был, позволяя эти наши уродливые отношения. Я эгоистично пользовался тобой, твоим теплом, ничего не давая взамен. Просто держал тебя подвешенной. Я ведь не был слепым и видел, что ты не из тех женщин, кто может встречаться с кем-то только ради секса, и мне льстило, что ты испытываешь ко мне нечто большее, чем простое физическое влечение. Но при этом и менять в своей жизни и в себе я ничего не хотел. Я не мог порвать с тобой, потому что на самом деле паниковал при мысли, что ты уйдешь насовсем. Но приблизиться тебе не позволял и сам не делал ни единого шага навстречу. Марат был прав, назвав меня трусом. Я и был трус. Но все изменяется, Элоди. После той мерзкой сцены в клубе, когда ты ушла, я в первый момент думал, что так даже лучше. Мне сейчас невыносимо стыдно за все, что там случилось, а теперь, когда я знаю причину твоего прихода, я даже не смею и просить тебя простить меня за ту отвратительную выходку. Хотя, по-большому счету, не важно, зачем ты тогда пришла. Даже если бы все было хорошо, и ты просто решила бы навестить меня. Ничто не давало мне права так вести себя с тобой. Для меня нет оправданий. И я не прошу забыть это. Прошу дать мне шанс попытаться все исправить. Пожалуйста, Элоди.