Но самое интересное, чем закончил замполит свою воспитательную беседу: он предложил Вдовину вступить в партию!!! Тот, не раздумывая, ответил:

— Что Вы, товарищ подполковник, я не достоин.

— Я знаю, что не достоин (!!!). Но партия поможет Вам исправиться, и Вы скорее загладите свою вину (!) перед Родиной.

Вдовин не захотел исправляться.

Жаль, что я не знаю, какие последствия имела эта выставка для сотрудников Эрмитажа. Во всяком случае все были так напуганы, что вплоть до перестройки в Ленинграде, кажется, не было ни одной выставки зарубежных художников-модернистов.

В заключение хочу сказать, что человек, однажды глотнувший свободы, остается внутренне свободным на всю жизнь.

В 1990–1993 годах Юрий Вдовин был депутатом первого демократически избранного Ленсовета, председателем комиссии по свободе слова и средствам массовой информации. Сейчас принимает активное участие в правозащитном движении Петербурга.

«Искусствоведы в штатском»

Не знаю, кто и когда придумал выражение, поставленное в заголовок этой главы. Возможно, так ИХ называли уже в 30-е годы — были для этого основания и тогда. Во всяком случае события вокруг выставки Пикассо показали необычайную меткость этого словосочетания.

Где и когда еще в мировой истории тайная полиция направляла развитие художественных течений и руководила искусством? Нигде и никогда, кроме как в нашей стране, где предметом гордости было родиться в семье крестьянина-бедняка, как это всегда подчеркивалось, например, в официальной биографии тов. Суслова. А кто был бедняком? Только лодырь, неуч, дурак и пьяница — нашли чем гордиться.

Никогда не забуду своей единственной встречи с тов. Сусловым. Это было на съемках предвыборной «встречи с избирателями», когда Суслов баллотировался от Ленинграда в Верховный Совет. Закончив читать по бумажке, как это было всегда принято, свою речь, он посмотрел на зрительный зал Дворца культуры и с блаженной улыбкой идиота произнес: «Под знаменем марксизьма-ленинизьма — вперед к победе коммунизьма». Никогда не забуду ни эти мягкие согласные, ни эту улыбку.

Теперь вернемся к искусству.

XX съезд партии всколыхнул не только нашу страну, но и привел в движение так называемые «страны народной демократии». Дальше всех, как мы знаем, пошла Венгрия, за что и поплатилась кровью тысяч своих сограждан. Но пришла в движение также и Польша, где сменилось руководство и начались дискуссии о путях дальнейшего развития. Ну а в области искусства вообще были сняты почти все ограничения.

Советские люди впервые увидели американскую машину. Москва, улица Горького. 1957 г.

Москва. 1957 г.

Все это нашло свое отражение на страницах ежемесячного журнала на русском языке «Польша». Поскольку в Стране Советов вообще не было даже намека на дискуссии, то этот журнал мгновенно стал самым читаемым и популярным в нашей стране. Я специально караулил его в киосках Союзпечати — журнал шел нарасхват.

Разумеется, партийно-полицейскому руководству это не могло понравиться. Какие еще дискуссии!? На все вопросы уже давно партия дала исчерпывающий и, главное, единственно правильный ответ.

Самым возмутительным оказался журнал «Польша», № 8, за 1956 год, где были отрывки из комедии «Ахиллес и панны» с намеками на сексуальные отношения (Какой может быть секс!? Ведь «секса у нас нет»!), а также дискуссия (!) об искусстве, где приведены репродукции, в том числе и абстрактных картин.

И вот в январе 1957 года в самой читаемой советской интеллигенцией «Литературной газете» появилась разгромная статья главного редактора журнала «Техника — молодежи» Захарченко. Видимо, никто из сотрудников «Литературной газеты» не согласился марать свои руки этим пасквилем, ну а на тов. Захарченко сумели надавить. Все, что было интересного, нового и необычного в «Польше», подверглось резкой критике.

В феврале было продолжение, где писалось: «В „Литературную газету“ пришло необычайно большое число откликов. Необычайно и единодушие, с которым высказываются читатели журнала „Польша“ о его качествах, характере, направленности. Их замечания носят не хвалебный, а критический характер». Далее приводится разгромная критика всего журнала и особенно абстрактной живописи на его страницах.

Особенно досталось картине Мариана Богуша «Дрезденский натюрморт», которая была названа «живописными трюками сомнительного свойства». Хотя, на самом деле, она почти реалистична. Ее можно было бы назвать «Геологический натюрморт». На столе лежит большой кристалл какого-то минерала, рядом ископаемый моллюск — аммонит. А на первом плане непонятный (!) предмет в виде корней окаменелого поваленного дерева.

И уж совсем меня возмутил своей лживостью следующий пассаж: «Журнал „Польша“, когда-то широко читаемый и раскупаемый нарасхват, теперь залеживается в киосках города». Все перевернуто с ног на голову. Я по своей юношеской наивности считал, что наши идеологические руководители, конечно, ошибаются, но не могут же они так нагло врать!

Я решил поддержать редакцию своего любимого журнала и написать туда ободряющее их письмо. Нашелся у меня и единомышленник — мой однокурсник Леонид Филиппов. Вместе мы сочинили письмо в редакцию «Польши», где очень осторожно и деликатно, не касаясь политических и идеологических вопросов (мы все же допускали возможность перлюстрации нашего письма), поддержали и похвалили поляков, написав, какая на самом деле репутация у их журнала в нашей стране.

Но оказалось в нашем письме и одно весьма крамольное (!) место. Вот оно: «Очень хорошо, что законное место в журнале получило абстрактное искусство. Недавняя выставка картин Пикассо показала, что и у нас есть искренние сторонники абстрактного искусства». Вот и все насчет письма. Далее развивалась уже другая история.

Через некоторое время Леня сказал мне, что довольно «вариться в собственном соку». Надо искать единомышленников, людей, таких же ищущих, мыслящих и свободолюбивых. Он таких людей уже нашел, и они хотят создать кружок, где будут обмениваться мнениями и знаниями по вопросам политики, истории, философии и искусства.

По опыту событий на площади Искусств я прекрасно понимал, что для властей любая неофициальная группа людей, даже обсуждающая вопросы изобразительного стиля, — это антисоветское сборище. А уж кружок (!), да еще по вопросам истории и философии — это откровенные «враги народа». Я категорически отказался от предложения даже хотя бы раз встретиться с этими безусловно интересными людьми.