Гражданином Сферы он осознал себя не сразу. Кажется, на третьи сутки… Возможно, на четвертые. Отлеживаясь на последнем этаже дома, приговоренного к сносу. Сходя с ума в очередном кошмаре, где он гулял по хрустальному городу и слушал лекции на незнакомом языке. Однажды он очнулся с удивительно ясной головой и почти здоровым телом. Раздобыл терминал, набрал кодовый адрес и получил последний ключ. С тех пор он больше не жил, он лишь действовал – последовательно, четко и уверенно, как автомат с неисчерпаемым ресурсом.
Андрей таращился в зеркало. Оттуда на него смотрел Серый, такой же подавленный и ошеломленный. Воскресение из мертвых, промелькнувшее в памяти, осталось и уже не исчезало, но кроме этого Андрей по-прежнему ничего о себе не знал. Впрочем, о себе ли? Все, что ему полагалось помнить, он помнил прекрасно. Например, что сейчас он находится на борту «Адмирала Мельника», в охраняемой каюте, в одной постели с Ксеной. Он не сомневался, что в любой момент может проснуться, нужно лишь захотеть. Но с пробуждением Андрей не спешил. Это еще успеется, а вот побыть в шкуре Серого, чудом спасенного… вернее, спасшегося благодаря случайности, из-за того, что Дантист не взорвал коттедж из подвала, а пижонски поднялся в комнату. Словно хотел предупредить или дать немного времени. Одно-единственное мгновение, за которое даже выпускник диверсионной школы успел только прыгнуть к окну, и больше – ничего. У всех остальных шансов не было.
Закрепляя чужие воспоминания, Андрей вновь прокрутил их в мозгу. История постепенно обрастала деталями. Цепляясь друг за друга, они выныривали из памяти Серого и переставали быть его собственностью. Лишь одного там не оказалось: Катерины. Ни капли сожаления. Андрей думал, что у Катюхи с Владимиром была любовь, да и сам Серый думал точно так же, пока не понял о себе главное: его родина – Сфера. Теперь, движимый этим убеждением, он и к людям-то относился иначе. Не плохо, нет. Просто – никак. Андрей его понимал: совсем недавно он чувствовал то же самое.
Не отрываясь от зеркала, Андрей сжал пальцы в кулак. Разжал и снова сжал, притопнул ногой, склонил голову. Тело Серого слушалось, как свое. Андрей и ощущал его своим. Смириться с мыслью о том, что в действительности он лежит рядом с Ксеной и от Москвы его отделяют многие тысячи километров, было невероятно трудно. Сейчас он находился в «Шереметьеве-4», стоял возле стены, поигрывал ненужным билетом в Найроби, пялился на свое отражение. Смущал служителей аэропорта.
Андрей сдержанно кашлянул и направился к эскалатору.
– Господин Мамонтов, ваш багаж! – крикнула девушка.
– А?.. Ах, да. – Он подхватил чемодан и вновь поразился тому, как покорно, как естественно чужое тело выполняет его приказы. Хотя назвать это приказами было нельзя. Андрей, как и любой человек, не думал о том, что ему следует согнуть ногу в колене, перенести центр тяжести, коснуться подошвой пола… Чушь. Он просто взял чемодан и пошел вниз.
Мысль о власти, которую он сейчас имел над Серым, потрясала. Андрей не сомневался, что легко сможет его убить – шагнув на мостовую перед мчащимся автомобилем, напав на полицейского, спрыгнув с крыши… И теперь Серого не спасут ни специальные навыки, ни природные инстинкты. Его личность в данный момент отсутствовала, телом безраздельно владел Андрей. Однако память Владимира ему не подчинялась. При том, что Андрей смотрел на мир его глазами, все знания Серого оставались недоступными. Единственное, что удалось выудить, – разрозненные впечатления о взрыве и последующих днях, – было инициировано шоком Андрея и тем немым вопросом, который он задал, как казалось, самому себе. Вызвал информацию из долговременной памяти в оперативную?.. Наверное, да. Что-то вроде того.
Спустившись на первый этаж, он осмотрелся и двинулся к бару. Сколько продлится этот странный контакт, он не представлял, но хотел выжать из него максимум.
Хмурый дядька в страшной коричневой шляпе энергично перемалывал зубами бутерброд с ветчиной, в дальнем углу тихо и культурно ссорилась немолодая пара. Остальные столики были свободны. Бармена Андрей признал сразу и едва удержался, чтобы не спросить его о бабке из Воронежа. Никуда этот человек не уехал. Как все: поскулил и привык. Если не смирился, то научился терпеть, потому что третьего не дано.
– Нельзя ли у вас одолжить ручку? – сказал Андрей и, чтобы не выглядеть хамом, добавил: – Пива, пожалуйста.
– Пожалуйста, – проронил бармен, улыбнувшись так, что даже у Стива получилось бы лучше. – Ручку возвращать не нужно.
Андрей занял столик в центре, отхлебнул из бокала и проверил карманы. Ничего подходящего. Выдернув салфетку, он старательно ее разгладил и написал первое, что пришло на ум.
«Привет, Серый».
Что делать дальше, как это послание передать Владимиру, он не представлял. Если только проснуться? Но где гарантия, что он сумеет влезть в его шкуру вновь? Гарантии, конечно, нет…
Андрей открыл глаза. Часы показывали половину пятого. Ксена почти не дышала, лишь изредка потягивала носом. Кровать была не широкой, и они лежали, прижимаясь друг к другу – не просто как любовники, а как действительно близкие люди. Андрей не шевелясь обвел взглядом помещение. Кроме голубого табло с цифрами, в каюте не было ни одного источника света, тем не менее, Андрей прекрасно все видел. Неистово зажмурившись, он дождался, пока радужные круги не разбегутся, и обнаружил, что видит еще лучше.
– Ладно, это потом…
Ксена во сне что-то пролепетала и положила руку ему на живот. Андрей поймал себя на том, что не чувствовал ничего подобного уже много лет, с того самого времени, как он познакомился со будущей женой. Когда это было? До акции против «Данцига» они с Еленой прожили почти четыре года. Значит, всего – девять. Целая пропасть.
– Спи, спи, – шепнул Андрей. – Рано еще. И я посплю.
В теле Володи Серого он оказался поразительно легко, хотя и не смог бы объяснить, как он это сделал.
Андрей застал себя выходящим из бара. В правой руке он держал чемодан, левой потирал влажный лоб. Парочка продолжала беседовать – тихо, но напряженно. Мужик в шляпе уже доел свою ветчину и, утирая губы, пристально смотрел ему вслед.
– Дайте-ка мне чего покрепче, – сказал Андрей, вернувшись к стойке. И, когда появилась рюмка, спросил вполголоса: – Я, случайно, ничего такого сейчас не творил?
– Какого? – осторожно поинтересовался бармен.
– Ну… чего-нибудь странного. Со мной иногда бывает. Вы не бойтесь, я не буйный. Люблю людей… и вообще всех.
Бармен оценил его торс и, поджав губы, кивнул на столик:
– Вы вроде бы удивились.
– Удивился?
– Очень сильно. Сидели молча, но лицо… если честно, я уж собирался полицию звать. Лицо у вас было… гхм… выразительное. Страшное, понимаете?
– Понимаю. – Андрей тягостно выпил. – Налейте еще. Только не в эту мензурку.
– Нетрезвым в самолет могут не пустить, – предупредил бармен.