– Именем Господа! Все, кто может держать оружие и драться, ко мне! К бою!
Как ни странно, но Зальха услышали. Часть воинов, кто спешенный, а кто на коне, сбилась вокруг него, а тут ещё и отступающие швабы, которых гнали венедские кавалеристы, прибились к рыцарям. А затем начался бой, и Седрик увидел своего обидчика, языческого колдуна Вадима Сокола, который мчался прямо на него.
– Убью! – сквозь зубы процедил рыцарь и стиснул крепче свой меч. Глядя же на приближающуюся жертву, Зальх выкрикнул: – Смерть язычникам! Крещение или смерть!
Правый фланг армии крестоносцев мы смяли достаточно легко. Витязи храмовых дружин прорвали строй германской пехоты, и всадники оказались у подножия одного из четырёх холмов на левом берегу речки. В темноте я разглядел собирающийся на склоне крупный отряд рыцарей, голов в четыреста пятьдесят, которые имели все шансы нас смять, и хотел отдать приказ приготовиться к отражению вражеской атаки. Однако вуй-кмет дружины Яровита, старый воин Лучан Градко, который в этом сражении командовал конными отрядами нашего левого крыла, выкрикнул, что рыцари пока не опасны, поскольку у них на пути есть препона в виде немаленькой волчьей ямы. Не верить ему оснований не было, человек он опытный и изучил место предстоящего сражения очень хорошо, вплоть до того, что лично каждую кочку обошёл. Поэтому я продолжил сражение и на кавалерию внимания не обращал. Но вскоре европейские пехотинцы побежали, а когда мы за ними погнались, то я увидел, что рыцари, которые всё-таки влетели в ловушку, пытаются организовать оборону. Витязи в это время обходили противника с флангов и стремились поскорее взобраться на вершину холма, а со мной были только дружинники Ивана Берладника и степняки, и я направил своих воинов на врага.
Шмяк! – срубил я на ходу бегущего копьеносца.
Швир-х! – ещё один свалился наземь.
Замах клинка, и я приготовился достать следующего беглеца. Но тут из темноты вынырнула человеческая тень, а затем мой жеребец встал на дыбы, захрипел и повалился на бок. Не мешкая, я вынул ноги из стремян и оказался на земле. Тут же поскользнулся и прокатился несколько метров по снегу. Сознания не потерял, но на миг застыл на месте и постарался восстановить дыхание.
Над головой звёздное небо. Мимо меня скакали лошади и бежали люди. Слышны хрипы и стоны, звенела сталь, и где-то неподалеку ревела сигнальная труба. В правой руке – Змиулан, который чувствовал, что враги, среди которых самый главный, Бернар из Клерво, рядом. Вокруг кипит жестокая сеча, хомо сапиенсы режут друг друга почём зря, и каждый уверен, что именно за ним правда. В общем, битва идёт своим чередом, а мне вдруг захотелось закрыть глаза и просто полежать. Однако, как писал Блок, «покой нам только снится», значит, надо вставать.
Рывком я поднялся и увидел, что прямо на меня идёт, сжимая меч, слегка скособоченный человек. Это крестоносец, сомнений нет, и я бросился к нему навстречу. Противник у меня оказался опытный, быстрый и чрезвычайно сильный, и я едва не напоролся на его клинок. Но вовремя отклонил в сторону корпус, и смертельно опасная стальная полоска просвистела мимо.
– Ха! – на выдохе я попытался достать католика, однако вражеский меч успел отбить Змиулана.
– Убью-у-у!!! – прорычал крестоносец, и в этот миг его лицо озарил терпкий лунный свет.
– Зальх?! – вглядевшись в лицо рыцаря, воскликнул я.
– Он самый! – прохрипел германец, и его меч вновь устремился в мою грудь.
Я отшатнулся, и паладин повернул за мной. Наши клинки вновь встретились, и я едва сдержал напор непомерно крутого врага. Вновь звон стали, и опять я отступил. Ещё одна сшибка, и снова шаг назад.
«Блин! – выругался я. – Видать, Бернар накачал этого рыцаря силой по самые уши, вот он и прёт, будто танк. Это не дело, надо что-то предпринять или выложиться на все сто, а то он меня загоняет».
Очередной удар откинул меня от Зальха, и я опять упал. Рыцарь приближался ко мне с торжествующей улыбкой, но я всё же успел подняться и встретил его низким выпадом. Удар был хорошим, быстрым и чётким. Но паладин смог и его отбить. Честно говоря, лично я, находясь на месте Зальха, вряд ли успел бы защититься, а у него получилось, причём сделал он это как-то механически, будто и не человек вовсе, а биоробот. Для меня это было очень плохо, но я духом не падал и продолжал сражаться.
Меч крестоносца в горизонтальном замахе стал падать на мою голову, однако я смерти не ждал, а прыжком ушёл в сторону. Зальх последовал за мной, и когда наши мечи в очередной раз соприкоснулись, то я ударил его ногой в грудь. Ботинок впечатался в стальной нагрудник рыцаря, и когда он пошатнулся, Змиулан наугад метнулся в паладина и задел кисть его левой руки, которой он попытался закрыться. Германец, наверняка потеряв пару пальцев, вскрикнул и тряхнул рукой, а затем вновь попробовал меня атаковать. Однако я уже убедился, что Зальх всё-таки живой человек, а не машина для убийства, которая не чувствует боли, и это придало мне уверенности. Поэтому, когда он начал новый натиск, я уже был готов и после очередного размена ударами прыгнул на паладина.
Навалившись на него, я врезал ему рукояткой меча в челюсть. Что-то хрустнуло, и Зальх, обливаясь кровью, отбросил меня в сторону и свалился, а когда попытался встать, то Змиулан располосовал ему бедро. Паладин дёргался и раз за разом пытался достать меня, но безуспешно, а после того, как я убедился, что он уже не боец, то обошёл его с той стороны, откуда рыцарь не мог меня достать, и опустил на него клинок. Но германец вновь меня удивил. Он ощерился, словно дикий зверь, выкрикнул какое-то непереводимое ругательство и бросил мне в грудь свой меч. Я уклонился, а когда решил довести дело до конца, паладина передо мной не оказалось. Нет. Зальх не испарился и не применил какую-то магию, всё проще. Рыцарь скатился с холма и пропал в темноте.
Я едва не рванулся за ним вслед. Однако, кинув взгляд за спину, обнаружил, что на вершине холма идёт жестокая рубка, и забыл о поверженном паладине, который наверняка истечёт кровью и помрёт. Мысль уже перескочила на сражение, и я двинулся вверх по склону.
Двигаться было тяжело, слишком много вокруг валялось трупов, как людских, так и лошадиных. Постоянно слышались стоны раненых, и я шёл на ощупь: сначала нога проверяла пространство впереди, а только затем следовал шаг. Я старался идти как можно быстрее, но был вынужден сделать две остановки. Первую, когда услышал славянина, которого придавило трупом тяжёлого рыцаря. Своего товарища нельзя бросать, и я помог воину выбраться, а когда разглядел, кого освободил, то оказалось, что передо мной сотник Болдырь. И дальше мы топали на пару, благо чёрный клобук серьёзных ранений не получил. А второй раз заминка случилась из-за того, что в районе траншеи с кольями, где полегло множество крестоносцев, раздался приглушённый окрик на немецком языке:
– Эй! Кто там?! Помогите! Я герцог Генрих Лев! На помощь! Ко мне! Скорее!
Мимо такого господина пройти невозможно. Поэтому мы с Болдырем быстро раскидали нагромождение трупов, и перед нами предстал один из основных вражеских полководцев, молодой человек с породистым лицом.