– Как вы посмотрите на то, чтобы из завтрашнего повтора мы этот блок вырезали?
– Из завтрашнего?.. – переспросил он. – Из завтрашнего вырезай хоть все.
Виктор встал из-за стола, сам снял с лацкана микрофон и пригладил волосы. Большая часть прожекторов уже погасла, но в студии по-прежнему висела плотная густая духота.
– Спасибо, Виктор Иванович! – хором сказали редактор, режиссер и пятеро ассистентов.
Это была всего лишь формальность, обычная и назойливая. Благодарить Мухина было не за что: рейтинг передачи падал с каждым выпуском и стремился к одной тысячной, на жаргоне тв-продюсеров – к «плинтусу».
«Президента из меня не получилось, шоумена тоже не получается, – подумал Виктор насмешливо. – В кого бы мне еще переквалифицироваться?..»
– До следующего вторника, Виктор Иванович! – подал голос Сидорчук.
– До следующего…
Откуда-то сбоку возник начальник службы безопасности – прыткий, озабоченный человечек, знающий гораздо больше, чем ему положено, но никогда не говорящий лишнего. Мухин звал его Вовиком, почему – он уже и не помнил. Если «В» прочесть по-английски, то выйдет «Б», – у многих так и выходило, но только за глаза, хотя Вовик, он же Бобик, разумеется, был в курсе.
– Отлично выступили, Виктор Иванович.
– Не свисти, Вовик. Выступил я погано.
Начбез не стал спорить, лишь посмотрел недоуменно, будто увидел вдруг в Президенте какую-то новую черту – допустим, нос на лбу или иной, аналогично неуместный орган.
– Чего пялишься? – по-свойски бросил Мухин. – Знаешь что, Вовик… Распорядись-ка насчет самолетика.
– Куда?
– Сам пока не знаю… Пусть готовят на максимальное расстояние, там разберемся. – Он похлопал себя по карманам. Зажигалка нашлась, а сигарет не было.
Начбез достал обтянутый кожей портсигар и, отослав жестом двоих охранников, тихо произнес:
– Виктор Иванович, не надо бы вам сейчас из Москвы улетать. Тем более, на максимальное… Обстановочка больно шаткая.
– Она уже полгода шатается, – отмахнулся Мухин.
– Есть новая информация, – сказал Вовик, выходя за ним из студии. В коридоре дежурили еще три человека, и он отправил их вперед, чтоб не слушали. – По моим данным, за городом создаются какие-то вооруженные подразделения.
– Чрезвычайная гвардия? – Виктор приподнял левую бровь. Гвардия его тревожила так же мало, как и рейтинг «Разговора с Президентом», но для приличия надо было что-то изобразить. И он решил, что левая бровь будет в самый раз. – Эти пигмеи уже собирают свои отряды?
– Если бы!.. Там, Виктор Иванович, оппозиция к оппозиции.
– Не понимаю. Наши сторонники?
– Они, похоже, сами себя не понимают. Враг врага, но не друг… Лидер на контакт не идет, я уже пощупал.
– И кто он, этот лидер?
– Никто. Петр Еремин какой-то. В ФСБ хотели им заняться, я запретил пока. Все-таки противовес «триаде», тем более – из народа, мы не участвуем… Нехай столкнутся, Виктор Иванович, а?.. И название у него подходящее, у этого Еремина.
– Нда?.. И как же он свою банду назвал?
– «Народное Ополчение». По-моему, годится.
– По-моему, тоже ничего…
Чем больше усложнялся расклад сил, тем большее же отвращение вызывала у Виктора вся эта политика. С одной стороны – крайне непопулярный Президент с голодной и злой армией. С другой – три крупнейшие партии, временно объединившие в одно стадо и новых марксистов, и старую демшизу, и русских коричневых. С третьей стороны, хотя и без нее был явный перебор, – какое-то еще «Народное Ополчение», гори оно огнем…
Мухину захотелось все бросить и улететь куда-нибудь далеко-далеко, чтоб ни одна собака не достала. В Латинскую Америку?.. Или еще куда подальше.
– Ты насчет самолета распорядился? – спросил он. – Что-то я не слышал.
Вовик печально вздохнул и достал рацию.
Здание телецентра было оцеплено ОМОНом. Метрах в двухстах, на границе третьего кольца, собрались разрозненные кучки зевак по пять-семь человек.
Виктор сошел по широким ступеням и, встав у лимузина, затоптал окурок.
– Матюгальник у ментов найдется?
– Выступать собрались, Виктор Иванович? Не советую…
– Вовик, не борзей!
– Предупредили бы заранее, я бы народа подогнал, из случайных прохожих. Поздно уже, Виктор Иванович. Поехали лучше домой?..
– Вовик!.. – многозначительно произнес Мухин.
Тот снова вздохнул и, подозвав охранника, что-то ему быстро сказал. Охранник трусцой убежал за угол и через полминуты вернулся с мегафоном.
– Так… – Виктор взял рупор и, примериваясь, покачал его в руке. – Куда тут базлать? Вот в эту штучку? А нажимать куда? Ага, ясно… – Он поднес «штучку» к губам и, придавив тугую кнопку, крикнул: – Борис! Есть тут такой? Борис Черных!
Из небольшой группы возле остановки маршрутного такси выделился человек в похабном коричневом пиджаке.
– Мужики! ОМОН! – гаркнул Мухин. – Пропустите его сюда! Это мой тесть из Саранска приехал!
У остановки засмеялись. Борис после секундной паузы прошел сквозь внешнее кольцо и замешкался у второго, среднего.
– Виктор Иванович, что ж вы делаете?.. – прошипел Вовик. – Я бы по радио связался…
– Эй, ну чего непонятно? – заорал Виктор. – Пустите его ко мне!
– Он еще двоих хочет с собой привести, – озабоченно сказал начбез, выслушав в наушнике чей-то доклад.
– А кого? – спросил Мухин.
Вовик приложил к уху палец.
– С ним какой-то Немаляев… И женщина…
– Орлы! – опять крикнул Виктор. – Там еще Сан Саныч! И женщина. Красивая такая, брюнетка. Это тоже мои родственники!
На сей раз хохотала даже милиция. Вовик бродил кругами, точно осел, привязанный у выгребной ямы. Ему впервые было стыдно за своего Президента.
На подходе к лимузину Бориса все-таки обыскали. Милиция этого делать не решилась – к нему подскочили двое обаятельных типчиков из президентской охраны и поводили вдоль тела маленькими «рамками».
– Я сегодня без бомбы, – неуклюже сострил Борис.
Вовик совсем потускнел.
– Вы, Виктор Иванович, с этим шоу последних процентов лишитесь…
– Цыц!
Мухин велел Борису садиться в машину и подал руку Людмиле.
– Что с самолетом? – спросил он у начбеза.
– Как всегда, часовая готовность.
– А побыстрей?..
– Быстрее керосин не льется, Виктор Иванович, – буркнул Вовик.
– Куда летим? – поинтересовалась Люда, одергивая разноцветную вязаную юбку. Устроившись на плюшевом сидении, она тут же достала «Пегас» и смрадно закурила. Кроме сомнительной юбки на ней была красная шерстяная кофта, застегнутая на две английских булавки.