– Пусти его, – велел он.
Нефритовая Жаба перескочил через борт, тряхнув копной волос, звякнули колокольчики на посохе. Через мгновение он очутился рядом с конунгом, тот ощутил резкий запах трав и пряностей.
– Что случилось? – спросил Ивар. – Не верю, что ты пришел просто так.
– Вам нужно бежать, – сказал даос без обиняков.
– Без дозволения императора?
Рядом с конунгом появился Ингьяльд, неслышно подошел Гудрёд.
– Он его не даст, – Нефритовая Жаба покачал головой. – А через несколько дней пригласит тебя вместе с лучшими воинами во дворец, где вы все будете убиты, а остальных прикончат на корабле.
– Замучаются убивать, – с глухой угрозой сказал Гудрёд.
– Вас мало, а недалеко от Ваньсяня стоит большое войско, так что задавят числом.
Ивар задумчиво почесал подбородок:
– Но за что?
– Повод всегда можно выдумать, – Нефритовая Жаба улыбнулся, но улыбка вышла вовсе не веселой. – Любое нарушение придворного этикета может рассматриваться как оскорбление Сына Неба, а любое его оскорбление карается смертной казнью. Что же до истинной причины – владыка Чжунго не в состоянии допустить, чтобы его государство спасли какие-то варвары, ведь он и только он отвечает за благополучие Поднебесной.
– Я понимаю, – сказал Ивар. – Убить, не наградив за подвиг, было бы подло, а теперь можно.
– Именно так, клянусь Тройным Обогревателем.
– Ну что же, спасибо, что предупредил, – конунг хлопнул даоса по плечу, едва не отбил руку о выпирающие кости. – Ты был хорошим спутником и добрым соратником, и я надеюсь, что мы еще увидимся!
– Все может быть, – Нефритовая Жаба поклонился. – До встречи, доблестные варвары.
Он шагнул к борту, перебрался через него, и беззвучно исчез в темноте.
– Всех будить, – сказал Ивар тихо, – отдать швартовы, и будем понемногу отходить.
Гудрёд двинулся по драккару, тычками поднимая тех, кто успел задремать, послышались зевки и недовольное ворчание. Двое дружинников соскочили на причал, принялись сматывать толстые канаты, корабль закачался, в стороны от него пошли мелкие волны.
Выйти из порта несложно, но сделать это бесшумно, чтобы никто не заметил – столь тихой ночью почти невозможно.
– Готово? – спросил Ивар, когда Гудрёд занял место на корме, у руля. – Давай!
Весла обмакнули в реку так нежно, что не плеснули, драккар двинулся с места. Причал поплыл во тьму, берег принялся удаляться, свежий ветер пошевелил волосы на затылке конунга.
Они выбрались на середину Янцзы, развернулись, и некоторое время не гребли вообще, давая течению нести себя. И только когда город удалился, весла вонзились в речную плоть, начали толкать корабль вперед.
Идти во тьме, да еще по незнакомым местам опасно, но другого выхода не осталось. Единственный шанс выжить – как можно быстрее убраться из тех мест, где их могут достать руки Сына Неба.
А они у него длинные.
– Сможешь вызвать ветер? – спросил Ивар у Ингьяльда.
– Я… попробую, – отозвался эриль без особой уверенности.
С первой попытки ничего не вышло – порыв ударил в борт, качнул корабль, заставил зашуметь деревья на берегу. Зато вторая оказалась удачнее – ветер с запада поднялся ровный, сильный, как раз какой надо.
Подняли парус с Кровавым Глазом, что в темноте казался черным, и драккар пошел быстрее.
– Давай-давай! – подбадривал дружинников конунг, до рези в глазах вглядываясь в речную гладь.
Гребли мощно, в охотку, давно этого не делали, за проведенное в порту время застоялись, и сейчас выплескивали накопившуюся силу. Весла гнулись в могучих руках, бурлила вода под килем, покачивалась драконья голова на штевне, и миля за милей оставалась позади.
К моменту, как начало светлеть, Ивар был почти уверен, что они ушли.
Сын Неба, понятное дело, разгневается, пошлет гонцов, но конь не сильно быстрее корабля, и пока те доберутся до Цзянье, викинги успеют выбраться в море, а там им сам тролль не брат.
– Половине отдыхать! – велел конунг. – Гудрёд, ты тоже, я сам встану к рулю…
Изнурять людей раньше времени смысла нет, кто знает, что ждет впереди?
Ивар перебрался на корму, уселся на место рулевого, взялся за отполированную прикосновениями рукоять. Управлять драккаром мог не хуже любого кормчего Северных Земель, хотя не особенно любил это дело, да и место конунга чаще всего на носу, впереди воинов.
Ночь уступила место дню, из мрака выплыли берега, один обрывистый, крутой, а другой пологий. Затем река свернула, разлилась широко, и вдалеке, на серебристой глади, Ивар заметил линию темных пятнышек.
Прислонил ко лбу ладонь, чтобы не мешало низко висевшее солнце, вгляделся…
Поперек течения, преграждая путь, стояли большие военные джонки, и ветер трепал закрепленные на их мачтах флаги.
– Раны Одина! – выругался Ивар. – Подъем! К бою!
Как Сын Неба успел так быстро послать весть, оставалось только гадать – то ли обученной птицей, то ли с помощью чародейства. Но конунг не сомневался, что ханьские корабли ждут именно их – наглых варваров, осмелившихся покинуть Ваньсянь без соизволения императора.
– К бою!! – повторил он, спавшие дружинники принялись вскакивать с лавок.
Те, что бодрствовали, полезли за снаряжением, забренчали кольчуги, утренний свет заиграл на металле шлемов и копий. Ивар оставил руль Гудрёду, сам зашагал на нос, туда, где зевал взлохмаченный со сна Ингьяльд.
– Может быть, остановимся? Повернем? – предложил один из воинов.
– И что тогда? – вопросом ответил конунг. – Вернуться к Сыну Неба на верную смерть? Или вылезти на берег, и отправиться домой пешком, через незнакомые земли, горы и пустыни? Нет, мы не посрамим славы предков, погибнем тут, в славном бою, и Хникар примет нас с радостью!
Джонки приближались, разглядели, что на их палубах много народу.
На душе Ивара было легко и спокойно – он сделал все, что по силам человеку, и даже немного больше, избавил родину от напасти; падет так, как подобает мужчине, и место для схватки выбрал сам, не позволив это сделать гордому правителю Чжунго; скоро встретит друзей, сядет с ними за пиршественный стол в Вальхалле; а что до жены и детей – грустно, что не увидит их больше, но так судили норны…
– Ну… хм… если вступим в бой, то погибнем, – сказал Ингьяльд. – Но вообще можно попытаться… отсюда перенестись в Йотунхейм, для этого не обязательно возвращаться на то место, где мы оттуда явились.
– Что же ты молчал?! – удивленно воскликнул Ивар.
– А ты не спрашивал.
– Так делай! Переноси нас, во имя всех асов! – конунг повернулся к дружинникам. – Парус спустить, на весла, и табанить изо всех сил!