От нечего делать я ходил с Кайсыном на ночные дежурства. Охранники меня уже знали и посмеивались:

– Вот какого помощника ты себе нашел, Тузбубён! Смерть шпионам!

Я не обижался. Дежурить было интересно. Кайсын показывал мне, где что находится. И стартовый комплекс ракетной установки «Молния», где он наткнулся на воришек. И другие ракетные комплексы – «Циклон», «Космос-ЗМ», «Рокот».

В одну безлунную ночь алабай повел меня на секретную площадку, где собирали космический корабль «Клипер». Работы велись в закрытом ангаре, но Кайсын показал тайный лаз в задней стенке. В темноте было плохо видно, но я разглядел короткий толстый самолетик с небольшими загнутыми кверху крылышками. У самолетика, как и у «Бурана», был черный нос и живот. Мне «Клипер» понравился, и даже захотелось забраться внутрь.

Наконец как-то перед самым дежурством в сторожку прибежали Мушка и Пчелка. Они были довольные, важные, такие занятые!

– Мы на минуточку вырвались! – заявила Пчелка. – У нас очень строгий режим! Просто ужас!

– Нас поселили в общежитие! – перебила ее Мушка. – Там Петя на вахте сидит и следит, чтобы никто не зашел и не вышел. А сегодня его Вася заменяет. Он в книжку уткнулся и не видит ничего вокруг. Вот мы и сбежали!

– Ой, а другие собаки такие глупые! – теперь перебила Пчелка. – Перед сном друг другу всякие страшилки рассказывают. О том, что всем нам сделают кучу операций и пришьют разные трубочки и датчики. А кормить в полете будут специальной жидкой кашицей через дырку в желудке!

– И еще пугают, что всем отрежут хвосты! Будто бы они мешают вентиляции. – Мушка покрутила лапой у виска. – Мы им говорим, что это глупости, что мы знаем, потому что одну школу космонавтов уже закончили. А они не верят.

Еще Мушка и Пчелка рассказали, что у них ежедневно занятия, как в настоящей школе. Урок в термокамере, там, где очень жарко или очень холодно. Потом урок в барокамере, где воздух разреженный, как в горах, трудно дышать, и надувается живот. Самый сложный урок – на вибростенде. Учеников привязывают к платформе, которая вся трясется, прыгает и невыносимо грохочет. Мушка пожаловалась, что на первом же занятии прикусила себе язык.

– Болтать надо было меньше, – упрекнула ее Пчелка.

Еще у будущих космонавтов каждый день кроссы, прыжки и всякие физические упражнения. А центрифуга и тренировки в крутящейся камере будут через три месяца, когда отчислят тех, кто не справился.

– А собачка Жулька, она у нас первая школьная красавица, боится, что после полета у нее вся шерсть облезет! – крикнула на прощанье Мушка, и собаки убежали. Как будто вихрь промчался. Я сначала позавидовал нашим подружкам-космонавткам, а потом вспомнил, какие печальные и унылые они были еще этой осенью, и порадовался за них.

– А как у нас дела, они так и не спросили, – расстроенно произнес Кайсын.

Мне сказать было нечего.

22. Тренировки

Так потянулась наша жизнь на космодроме. Ночью мы с Кайсыном дежурили, днем отсыпались или прогуливались у стен корпуса, где жили и занимались наши космонавтки. Я познакомился с начальником охраны Сергеем Ивановичем – добрым дядькой с седыми, торчащими вперед, как у моржа, усами. В один из выходных Сергей Иванович повел нас с алабаем в лес за березовым соком, как и обещал. И я вдруг понял, что уже наступила весна. Зазеленели берега озера Плесцы, зазеленели, стали пушистыми березки, удивительно запахло проснувшейся от зимней спячки тайгой. Так понравилась мне эта прогулка! Только березовый сок совсем не понравился. Кислый какой-то.

Мушка и Пчелка наведывались к нам время от времени, делились своими успехами. Но все реже и реже приходили. Уж слишком они были заняты в школе космонавтов. К весне в отряде осталось пятнадцать собак. Пятерых отчислили и отвезли обратно в Мирный. И красавицу Жульку тоже. Она ни за что не хотела надевать фиксирующий комбинезон. Говорила, что он ей совсем не идет и она в нем выглядит толстой.

Однажды, когда мы болтали с Мушкой и Пчелкой за сторожкой, из-за угла выглянул лохматый Вася.

– Так вот куда вы все время убегаете! – воскликнул он. – Ну, хитрюги! Ладно. Чтоб вечером были в клетке как миленькие! – и погрозил шутливо Мушке и Пчелке пальцем.

На следующий день, когда мы с Кайсыном прибежали во двор собачьей школы, Вася нас узнал и прогонять не стал. А когда я сел на пороге и скорчил умильную мордочку, он оглянулся по сторонам и сказал:

– Ну, заходите, только чтоб тихо!

Мы очутились в длинном коридоре, где за большими окнами видно было, как занимаются с собаками люди в белых халатах. И Мушку с Пчелкой увидели. Они работали в паре. Стояли, привязанные, в прозрачной кабинке, которая крутилась, тряслась и качалась одновременно. У меня голова закружилась только от одного их вида. А каково было там собакам внутри? Но оказалось, это еще не все испытание. Люди подавали Мушке и Пчелке команды в микрофон, а собаки по очереди нажимали лапами на какие-то рычаги и кнопки.

Потом Мушка и Пчелка рассказали нам, что это называлось «вестибулярная тренировка». Короче, тренировались, чтобы не укачивало. С тех пор, когда дежурил Вася, он пускал нас на тренировки. Наши подружки были лучше всех! Как-то, когда собак испытывали на центрифуге, сотрудники даже захлопали, когда Пчелка вышла из круглой кабинки.

– Пять минут! – гордо шепнула Пчелка, проходя мимо нас. – Восемьдесят «же»!

Что такое «же», я не знал. Мушка объяснила, что это значит: Пчелка там, на центрифуге, была в восемьдесят раз тяжелее, чем обычно. «Интересно, сколько было «же», когда мы с Кайсыном взлетали на «Буране»? Больше или меньше? И так захотелось мне оказаться там, в космосе на «Буране», что я чуть не заскулил.

23. Последнее испытание

Весна в Плесецке была в самом разгаре, Мушку и Пчелку мы почти не видели. То их увозили куда-то на прыжки с парашютом, то на неделю запирали в специальной кабине-стенде, сделанной как настоящая кабина на «Клипере». Мы каждый день приходили к зданию, где жил отряд собак-космонавтов, но редко удавалось увидеть Мушку и Пчелку хотя бы мельком.

Однажды Пчелка сама выглянула в окошко и шепнула:

– Через месяц – последнее испытание. Вы к нам сюда не бегайте. У нас строгий режим, и беспокоить нас нельзя. Будем волноваться – пошлют нас на Марс, как американскую макаку, под общим наркозом!

А Мушка не подошла, только издалека помахала нам лапой. Мы пошли домой. Я замечал в последнее время, что Мушка и Пчелка слишком уж зазнались, но признаваться себе в этом не хотел. Алабай тоже не сказал ни слова, хотя видно было, что он огорчен. Мы с ним ведь тоже мечтали полететь на Марс…