– Пусть лучше расскажет, как ухитрилась инициацию пройти без обряда? И выжить? – не унимался самый любознательный волк. – Наверное, ваша магия защитой сработала…
– …Вот-вот, Рогов же ее тогда своей кровью залил. Может кровь тоже как-то повлияла…
– …А яд вампиров катализатором послужил. Помнишь, Мериди рассказывал о подобном случае… правда, с серым магом, но все же…
– …Да, но там все равно обряд проводили, и маги процесс контролировали…
– Меня другое удивляет – она не барс, а рысь…
Горячий научный спор двух стражей привел меня в негодование, заставив лишний раз вспомнить трагические обстоятельства, предшествовавшие появлению второй сущности. Поэтому, не сдержавшись, я рявкнула:
– Видимо, меня смерть пожалела. Посмотрела, как вы там надо мной умирающей стояли с постными рожами и соображали, что делать… А суть рыси мне ближе других оказалась, вот я и выбрала именно ее, пока на том свете прохлаждалась.
– Котеночек, не переживай. Что бы ни произошло дальше, о тебе никто не узнает, я не позволю родича трогать. Тем более самку, – вкрадчиво, мягко пообещал Рогов, продолжая осторожно поглаживать меня по голове.
Он меня что – за малолетнюю дурочку принял?!
– Я вам не котенок! – отпихнула его руку.
Барс аккуратно перехватил мою кисть, словно я могла сама себе навредить, как ребенок, и твердо заявил:
– Девочка, для моего зверя ты котенок клана, родич. Сейчас идем ко мне, там разбираемся и…
Хорошо, что надела старые туфли – не очень жалко. Со всей силы двинула волка по ноге. Тот, скорее всего, не ожидавший от «котеночка» агрессии, обиженно взвыл, а я тем временем цапнула за руку барса, «ошпарила» их ужасом, чтобы фору получить, и бросилась наутек. Так быстро я еще не бегала. Но слыша жаркое дыхание погони, упрямо стискивала зубы, в полной мере прочувствовав, на собственной шкуре испытав, что значит рвать жилы и когти.
Повезло! Видимо, силы небесные упорно хранят меня. Уже который раз помогают скрыться, уводят у смерти из-под носа, посылают добрых лю… оборотней.
Домой – я считала пекарню таковым – приползла на рассвете, с особенной тщательностью заметая следы. Потом, лежа в ванной, чтобы унять боль в натруженных мышцах, со слезами думала, как мне теперь хотя бы раз в месяц появляться у Стены, если существует угроза снова встретиться с новоявленным родственником.
Э-эх! Нельзя было настолько уходить в себя, мало ли что расстроилась… Бдительность терять недопустимо… Сил даже думать не осталось… вот завтра отойду… а то ни рук ни ног… ни лап… Уплывая в сон, традиционно обвинила во всем вампиров. И еще – оборотней! Некоторых…
– Ты сегодня выглядишь уставшей, Ксенечка, – не выдержала Мели, искоса посматривая на меня и украшая небольшой бисквитный торт розочками и листочками. – Плохо спала, заболела?
Вот стыдоба: обо мне волнуются, а я отмалчиваюсь, прокручивая в голове вчерашние события.
– К Стене ходила ночью, но увидеть маму с папой толком не получилось, – тяжело вздохнула я.
– Кто-то помешал? – участливо поинтересовалась ежиха, смешно наморщив острый носик.
– Хранители, – печально кивнула, – закрыли обзор, и нам только на минуточку удалось увидеться…
– Главное – родители знают, что ты жива и здорова! – ласково улыбнувшись, утешила она. – Уж поверь матери.
– Угу, – согласилась я и заодно решила выяснить. – Скажите, а бывает так, что у клана оборотней находится родственник, о котором раньше не знали?
– Наверное… – пожала плечами хозяйка дома. – Ведь всякое может случиться в жизни. Почему бы и нет?
– А новому родичу будут рады? Примут?
– Сложно однозначно сказать, – ответила Мели, закончив украшать тортик разноцветной карамельной посыпкой и отправив в холодильный шкаф. – Смотря какой родственник, я думаю.
Она выглянула в зал, убедилась, что Настенька пока одна справляется. Время обеда подходит, и потому я поторопилась со следующим вопросом, а то мало ли, когда еще возможность представится:
– Как вы считаете: хорошо или плохо жить в кланах оборотней?
– В каком смысле – «жить»?
– Э-э-э, быть частью клана, находиться под его защитой… – «уточнила» я, переливая из жбана в стеклянный кувшинчик квас.
– Тебе кто-то уже предлагал? – насторожилась Мели.
– Нет, я на будущее, вдруг предложат, – врать искренне опекавшей меня женщине было совестно, пришлось мысленно себе пообещать: обязательно о барсе рассказать Зотовым. Но сначала самой не помешало бы разобраться с новыми родственными связями.
Мели успокоилась, но задумалась над ответом:
– Понимаешь, в двух словах не скажешь: хорошо или нет. Смотря чьи кланы.
– Почему?
– Потому что у всех по-разному. В зависимости от особенностей каждого вида, традиций, обычаев. К примеру, о крупных кошачьих нехищные оборотни знают мало, сама понимаешь почему. О волках тоже. Кто не вхож в ту среду, может судить о них понаслышке, из газетных сплетен да из официальных новостей. Такая безобидная мелочь, как мы, в банды не входит, живет обособленно…
– Ну хотя бы самые распространенные сведения? – состроив просительную рожицу, я подхалимски уставилась на рассказчицу.
– Вот кошачье племя… – насмешливо покачала головой Мели и сдалась. – В основном оборотни держатся родовых кланов, но в городе может быть иная иерархия. Во главе стоит либо самый сильный и непременно хитрый, и умный, либо самый старший, тоже наделенный умом, хитростью и силой. Обычно не обладающие властью члены клана живут своими семьями, либо одиночками и платят налог за защиту в общую казну. У кланов свои территории, иногда целые городские районы или часть земель вокруг города, или на окраине…
– …А как же верховые и группировки? – не поняла я.
– …Или входят в крупные группировки, объединенные, как правило, коммерческими интересами. В них входят оборотни разных видов, чаще всего образуя большие банды со своими внутренними законами и правилами. Где жизнь вертится вокруг лидера. Есть и верховые во главе. Кстати, наш Марк давным-давно держит несколько кварталов под собой.
– Надо же… – от каких-либо комментариев я удержалась. Эмоции тоже держала под контролем.
– Вообще-то, что бы ты ни думала, в городе у оборотней больше свободы.
– Неужели? – изумилась я. Зная, насколько опасно жить в городе, страшно представить, что творится за его пределами.
– Не сомневайся. В кланах, обосновавшихся подальше от городов, царят строгие патриархальные нравы. Заправляют старейшины. Помнишь, я тебе о староверах рассказывала?
– Мели, вы вскользь упомянули, а поподробнее можно? – настояла я.
– Можно, – согласилась она. – Пятьсот лет мы воевали, рвали глотки друг другу, пытаясь осознать, кем стали. Как с этим жить дальше. Нелепо звучит, но для многих принять себя такими, измененными, оказалось сложно. Кроме того, в уничтожении серых люди принимали активное участие, сжигая поселения, убивая не похожих, иных. Представляешь, какое тогда было время?