Данте повернулся к капитану:
— Говорите, в церкви Сан Джуда? Но ведь ее приход за городскими стенами!
Если поэту не изменяла память, до церкви Сан Джуда было очень далеко. Она стояла за городскими воротами на Римской дороге.
— Раньше это было аббатство. Много лет назад там жили монахи-августинцы. Францисканцы рассказывали нам о них в Санта Кроче… — На мгновение Данте вспомнил те далекие прекрасные дни, затем продолжил: — Я думал, эта церковь заброшена.
— Да, заброшена. То есть была заброшена. Августинцы покинули ее много лет назад, и она постепенно разрушалась. Собрались люди и решили ее восстановить. Я слышал, что там занимаются наукой.
— Там что, создали Studium? — удивленно воскликнул поэт.
— Да… Что-то вроде этого…
— Но ведь во Флоренции нет университета! — Данте был поражен, что без ведома приоров во Флоренции могли создать учебное заведение.
— Не знаю, — пожал плечами капитан. — Если нет, значит, его хотят сделать именно там. Сейчас мы туда и поедем.
На углу виа Тинтори стояла низкая четырехколесная повозка.
Данте с капитаном забрались под пеньковый балдахин с занавесками, за повозкой выстроился эскорт стражников. Внутри было невыносимо душно, но поэт радовался, что ему не придется идти пешком вместе со стражниками.
Повозка тарахтела по мостовой. Лошадь то и дело рыскала из стороны в сторону, она, кажется, тоже не понимала, почему ночью, вместо того чтобы спать, надо ехать на место какого-то «противоестественного» преступления. Повозка подпрыгивала на камнях, кожаные ремни, на которых висела скамья с седоками, плохо смягчали удары.
От грохота и толчков у Данте еще больше разболелась голова. Сквозь щель в занавесках он увидел острые зубцы старых стен. Потом повозка повернула к реке Арно и подкатила к въезду на мост Понте алле Грацие. Там ее остановила стража, охранявшая переправу через реку. Капитан выбрался на свет факелов и приказал поднять цепь, преграждавшую въезд на мост.
Повозка поехала дальше, в воздухе разлился аромат растений и трав. Мостовая внезапно кончилась, и колеса покатились по земле. Каменные дома исчезли. Вместо них вдоль Римской дороги ютились убогие деревянные домишки.
Скучный пейзаж изредка разнообразили темные часовни и открытые пространства полей и виноградников. Огни Понте Веккьо остались далеко позади. Окрестности погрузились во тьму, озаряемую лишь лунным светом.
У Данте было такое чувство, словно вокруг него сгущается нечто недоброе. Это была беда. Беда и зло, пришедшие извне и душившие город.
— Кого же убили? — спросил Данте. Он внезапно осознал, что капитан не сообщил ему личность жертвы. Кто-то ушел навсегда и не оставил после себя даже имени, которое можно было бы с состраданием вспомнить!
Подумав об этом, Данте незаметно перекрестился.
— Мы… Мы не знаем. Подождите немного. Сами все увидите.
Данте хотел было настоять на своем, но передумал, пожал плечами и промолчал. Пусть будет так! Если от него хотят объяснения происшедшего, ему лучше все увидеть своими глазами и самому сделать выводы, не полагаясь на чужие смутные впечатления.
Данте вспомнил о своей келье в монастыре Сан Пьеро и о труде, от которого его оторвали. Качаясь в повозке, он постарался дать отдых уставшему телу. Церковь Сан Джуда высилась в целой миле от южного берега Арно среди широких полей, до которых добралось третье кольцо городских стен. Наверняка когда-то у этой церкви был свой приход. Сейчас у ее стен валялись груды строительных материалов и инструментов.
Часть апсиды [3] церкви вошла в состав нового бастиона крепостной стены. Старую колокольню укрепили контрфорсом и превратили в смотровую башню. Здание носило следы множества перестроек, пережитых им за многие века своего существования, и теперь больше походило не на храм, а на крепость. В стене, рядом с остроконечной аркой над входом, зияли два узких крестообразных окошка, больше похожих на бойницы.
Данте слышал рассказы о таких окнах от пилигримов, вернувшихся из-за моря. Когда-то у входа в церковь соорудили ограду, которая теперь была частично разрушена. Сквозь открытую дверь пробивался неверный свет факелов.
— Труп нашли внутри, — сказал капитан, с трудом переводивший дух. Было видно, что он боится до смерти, словно животное, которое ведут на бойню. А ведь капитан не был трусом. Одиннадцать лет назад в битве при Кампальдино Данте видел, как он со своими людьми выстоял под ударом кавалерии из Ареццо, ринувшейся на смешавшиеся ряды флорентийцев… Данте почувствовал, что ощущение ужаса передается и ему.
Чего же можно бояться у дверей старой церкви?
Данте поборол приступ тошноты и решительно спустился на землю, бесцеремонно потеснив капитана, который никак не мог решиться покинуть повозку. Поэту хотелось поскорее закончить это неприятное дело и вернуться в свою келью. Он быстро зашагал по темному нефу [4] храма туда, где в глубине церкви он заметил группу людей с факелами.
— Мессир! Постойте! Остановитесь!
Озабоченный голос спешившего за ним капитана донесся до Данте словно очень издалека. Страшная головная боль мешала Данте хорошо видеть и слышать, и он с горечью подумал о том, что знания и добродетель не всегда берут верх над слабостью бренного тела.
Поэт прошел еще шагов двадцать, когда до него опять донесся голос:
— Подождите! Остановитесь!
Однако на этот раз слова звучали как-то по-иному, словно им вторило эхо.
У Данте закружилась голова. Шатаясь, он сделал еще несколько шагов.
— Что такое?.. — растерянно пробормотал он.
Вокруг поэта стало светлее. Кто-то сжал ему плечо.
— Стойте! Там смерть!
Данте держал за плечо молодой воин с ниспадавшими на плечи из-под шлема светлыми волосами. В руках у юноши был факел. Так вот откуда свет!
Молодой стражник возник словно из ниоткуда. Не отпуская плеча Данте, он опустил факел к полу. Данте заглянул в голубые глаза юноши, потом перевел взгляд на пол и — окаменел от ужаса. Они стояли на краю пропасти, пересекавшей неф церкви от края до края. Казалось, пол треснул от невероятно сильного удара, расколовшего каменные плиты. Может быть, сюда упал низвергнутый с небес Люцифер?!
Обойти провал можно было только по узким, не шире локтя, проходам у стен. Еще шаг, и Данте бы сорвался в бездну!
Поэт вытер со лба пот и опустился на колени, пытаясь прийти в себя. Прошло несколько минут, прежде чем к нему вернулись силы. Головная боль прошла. Поэт повернулся к своему спасителю, но юноши и след простыл.