– Тюрьма – нет. Не пойду… В горы уйду, – уверенно произнес Давид.
– И будешь там двадцать лет лазить?
– Буду.
– И будет тебя государство там двадцать лет искать. И где тогда его всесилие?
– Да. – Давид получил много пищи для размышлений. – Но ведь этого не будет.
– Пока родственник прокурор – не будет…
В Брест поезд прибыл рано утром. Айратяны сдали свои объемные чемоданы в камеру хранения. С собой Баграм прихватил только рюкзачок защитного цвета с «пропуском» – тремя бутылками пятизвездочного армянского коньяка. Запасы божественного напитка таяли, пополнить их будет нелегко, но ничего не поделаешь.
Они узнали, как добраться до города Берёзы, где располагалась швейная фабрика. На автовокзале сели в старенький, но просторный и уютный междугородний автобус «ЗИС-127», проехали на нем сто километров с большим комфортом.
Город, рассеченный рекой Ясельда, был невелик, уютен, в основном частной одноэтажной застройки. Но в зелени садов белели острова пятиэтажек. Золотились церковные купола. Зловеще чернели развалины древнего картезианского монастыря.
На местном автобусе путешественники доехали до швейной фабрики. И Баграм с бутылками коньяка наперевес пошел на штурм этой крепости.
Годы разъездов по складам, фабрикам, выбивания материалов и мелкого взяточничества не пропали даром. Баграм моментально нашел общий язык с заводскими. И вскоре Айратяны сидели в просторном, метров семидесяти квадратных, кабинете заводоуправления, где работали снабженцы и отдел сбыта.
Баграм слезливо, с чувством и обидой, изложил историю, как их обокрал жулик, представившийся работником Берёзовской швейной фабрики. И продемонстрировал его паспорт.
Пузатый, огромный, с курчавой бородой начальник отдела снабжения внимательно изучил фотографию на паспорте и заключил:
– Нет, у нас таких сотрудников не было.
– Он такой рыжий.
– Не было рыжих.
Подошли женщины-сотрудницы. Тоже отрицательно покачали головами:
– Не видела.
– Не знаю…
– Э-э, жалко, – вздохнул Баграм. – Он ведь и вас обокрал.
– Это каким образом? – насторожился начальник отдела снабжения.
– По вашим накладным товар получил. На три тысячи рублей.
Бородач аж запыхтел, как паровоз. Лицо его пошло красными пятнами.
Из закутка в углу вылез и подошел к столу невзрачный дистрофичный счетовод. На его лице выступали красные прожилки, пальцы слегка тряслись – судя по всему, этот человек крепко дружил с зеленым змием. Он тоже посмотрел на паспорт и нарочито бодро закачал головой:
– Не было такого у нас. Я бы запомнил такую вражью морду. Точно не было.
– Тебе откуда знать, Трофим? – недовольно покосился на него начальник отдела.
– А чего, у меня глаз нет? – возмутился Трофим, потом вернулся на свое место, уселся на скрипучий венский стул и с деланым равнодушием защелкал счётами.
– Спасибо, мы пошли. – Баграм встал.
– Если мы можем еще помочь… – произнес бородатый начсбыта.
– Да нет. Спасибо, дорогой. Мы сами.
Когда вышли с фабрики, Давид спросил:
– А дальше что?
– Дальше все хорошо. Молодцы мы, что сюда приехали.
– Молодцы? О чем ты говоришь? – удивленно посмотрел на дядю Давид.
– Помнишь того пьяницу, который все восклицал, что никого не видел?
– Помню.
– Так он всё видел. У него на лице написано.
– Да? – с сомнением протянул Давид.
– Да, – заверил Баграм.
Пусть он не оканчивал институтов и не знал высшей математики, но зато отлично разбирался в людях, чувствовал фальшь. Если бы тогда в Ярославль с Ашотом поехал он, а не Давид, то ничего бы не случилось. Потому что он видел жуликов насквозь. Но научить этому искусству никого не мог – это или дано, или не дано. Вон из Давида вырастет со временем хороший воин и опора семье. Может быть, он, способный и смышленый, получит высшее образование. Но дара проницательности ему не видать. А это опасно – ведь можно обмануться в людях, а последствия такого обмана могут сломать жизнь тебе и твоей родне.
– Но он же ничего нам не сказал, – возразил Давид.
– Плохо спрашивали. – Баграм посмотрел на часы. – Рабочий день у них через два часа заканчивается. Успеем пообедать.
– А потом?
– Потом вернемся. За этим самым Трофимом.
– А как…
– Э-э, что ты все вопросы задаёшь? Если бы ты в горах, когда в нас Лесничий стрелял, вопросы задавал, где бы мы сейчас были?
– Убил бы он нас.
– Вот и сейчас мы как в горах. А тот пьяница – если отказывает нам в помощи, значит, он нам не друг. Он нам враг. И поступать с ним будем, как с врагом.
Давида пробрал озноб. А потом загорелось предвкушение горячего дельца. В конце концов, они же не хаш приехали сюда кушать!
Узбеки уже третий час рассматривали альбомы с физиономиями профессиональных мошенников, а также контингента, способного на совершение подобных преступлений.
В МВД хватает всяких картотек, учетов преступников по судимостям, отпечаткам пальцев, кличкам, воровским специальностям. Но для оперативника самым удобным является альбом, где распределенные по воровским специальностям жулики и бандиты присутствуют в виде фотографий в фас и профиль, снабженных краткими анкетными данными, воровскими кличками, перечнем попранных ими статей Уголовного кодекса. Этими пухлыми альбомами завалены шкафы в линейных отделах МУРа.
– Не этот, – бригадир цокал языком. – Этот худой какой-то. А тот важный был, лицо гладкое. Настоящий бай, чтоб его разорвало!
В конечном итоге Отабек отодвинул от себя последний альбом и объявил:
– Никого из тех троих здесь нет. Плохой альбом. Неполный.
– О как! – Маслов усмехнулся беззлобно. – Это вы мошенников таких нашли, которых даже в альбоме нет.
– Да, глупец я, глупец. – Бригадир дернул себя за бороденку, как старик Хоттабыч из одноименного фильма. – Как я домой вернусь? Без денег, без всего…
– Ну, не последние, наверное. Еще на пару машин наберется?
Узбек кинул на старшего инспектора обиженный взор:
– Зачем так говорить? Все честным трудом заработано. Хлопок этими руками убираю. Много хлопка.
Маслов был не мальчиком, знал, что Восток – дело тонкое. Много там пережитков прошлого. Секретарь райкома у них как очень большой бай. Председатель совхоза – большой бай. Бригадир – тоже бай. И деньги там гуляют по каким-то неизвестным науке траекториям, как неоткрытые кометы. Но об этом пусть болит голова у узбекских коллег.