– А вдруг? Тебя всякий обидеть может.
– Молчала бы уже!
Горохов зло зыркнул на сестру, но Алла не испугалась. Пьяная она, ей сейчас любое море по колено.
– Миша где? – спросила она.
В ее голосе звякнула тревожная нотка.
Паша качал головой, глядя на нее. Странная она женщина, всю жизнь изменяла мужу, в грош Мишу не ставила, но терять его не хочет. Хотя могла бы остаться богатой вдовой. Если, конечно, Жилкин не изменил завещание.
– Если с ним что-то случится!.. – Она икнула и замолчала.
– Что будет?
– Прокляну!
– Родного брата?
– А давай жить дружно, родной брат! – Алла потянулась к нему, обвила рукой шею.
– Так я только «за»!
– Мишку не трогай. – Она уложила голову на свою вытянутую руку, закрыла глаза и тут же заснула.
Горохов уложил ее на диван, подсунул под голову подушку.
В зал широким шагом вошел Тюлень. Глаза светятся, улыбка до ушей.
– Что у тебя? – спросил Горохов.
– Все путем, Иваныч. Отоварили чувака по полной программе.
– Живой?
– На «Скорой» увезли. Вроде живой.
– А если убили?
– Нет, живой.
– Ты где был, когда его месили?
– Мы с Филатом перед ментовкой тусили, нас там дежурный сто пудов видел.
– Крендель не засветился?
– Нет, чисто сделали, отвечаю! – Тюлень перекрестился и щелкнул пальцем по правому верхнему клыку.
– Жилкина найти нужно, – глянув на спящую сестру, тихо сказал Горохов.
– Поршень завтра выйдет, и займемся. Если нужно.
– А я сказал, что не нужно?
– Нет, просто тут такая маза нарисовалась. – Тюлень усмехнулся. – Менты думают, что мужика взяли, который Дробова завалил.
– Не понял.
– Олень этот с бывшей женой Дробова живет. Он, говорят, на Архарова набросился, думал, что тот к его телке пришел. Теперь все на него валят. Я же говорю, мы такие мосты навели, всю ментовскую кухню знаем.
– Если терпилу взяли, значит, от нас теперь отстанут, – с надеждой в душе, беспечно, напоказ проговорил Горохов.
– Да, должны. Если про Яркина не узнают.
– Тупые у нас мусора.
– Не вопрос. – Тюлень пожал плечами.
– Я не понял, ты что, сомневаешься?
– Нет. Но к Яркину надо бы съездить, посмотреть, как он там, поговорить.
– Ты намекни, чтобы он язык за зубами держал. – Горохов поморщился, потрогав губу, за которой прощупывалась проплешина в зубах.
– Да, напрямую говорить не стану, но дам понять.
– Отлично работаешь, брат. Вопросы решим, я тебе зарплату подниму и премию выпишу.
Горохов спустился в гараж, сел в свой «Гелендваген». Он хотел поехать к Юле.
Павел познакомился с ней на следующий день, как приехал в Москву после отсидки. Он снял проститутку, остался у нее на ночь, а утром появилась Юля, сестра этой шлюхи.
Паша попробовал затащить ее в постель, но нарвался на отпор. Пришлось приглашать бабу в кабак, ухаживать по всем правилам. Через неделю она сдалась.
С тех пор он время от времени навещал ее. В перерывах между приключениями с другими женщинами. Все бабы надоедают, а эта нет. Может, жениться на ней? Построить дом, завести семью?..
С этой мыслью Паша подъехал к воротам контрольно-пропускного пункта. Но шлагбаум почему-то не поднимался. Он посигналил, охранник вышел из будки, но на кнопку дистанционного пульта нажимать не стал, направился к машине.
Горохов опустил стекло:
– Слышь, пацан, ты что, клея нанюхался! Открывай!
Охранник подошел к машине, чуть ли не в упор глянул на Пашу, кивнул, и только тогда шлагбаум наконец-то поднялся.
Машина покатила по дороге. Уличные фонари остались за спиной, и Горохов, недолго думая, включил дальний свет. Плевать он хотел на встречные машины.
С Юлей Павел связался через Блютуз, даже телефон из кармана доставать не стал. Горохов в машине один. Его никто не услышит. А вот ее – это уже другой вопрос.
– Привет, красивая! С кем ты?
– Не знаю, – сонным голосом нараспев сказала она.
– Это как? – встрепенулся Горохов.
Он вроде бы не запрещал Юле заводить романы на стороне, но ревность все равно схватила его за горло.
– Не знаю, сколько их. Сейчас сосчитаю.
– Издеваешься?
– Конечно. Я девушка порядочная, у меня во всем учет. Я всегда знаю, сколько мужчин в моей постели.
– Издеваешься!
– С тобой и пошутить нельзя.
– Я еду к тебе!
– Хорошо. Завтра у меня отгул. А настроение не очень. Возьми бутылку шампанского.
– Какого?
– Ты же знаешь, я люблю французское.
Паша отключил телефон. Хорошее расположение духа не покидало его до самого магазина в Белоковске, где продавался элитный алкоголь.
Он оставил машину на парковке, зашел в заведение, взял две бутылки шампанского для дамы, коньяк себе и с этой добычей вернулся в машину.
Только Паша завел двигатель, как в окошко постучал гаишник. Никуда от этого козла не денешься. Можно, конечно, устроить гонки с преследованием, но настроения почему-то нет.
Горохов опустил стекло.
– Старший лейтенант Борейко! – Гаец поднес к голове правую руку, и жезл, висевший на ней, едва не ударил по дверце. – Ваши документы!
– Командир, я никуда не еду! – Горохов протянул права, техпаспорт, страховку.
– А двигатель зачем завели, Павел Иванович?
– Да чисто погреться.
– Летом?!. Выпивали?
– Ну что ты, командир!
– Заглушите двигатель. Давайте пройдем к моей машине!
Горохов понял, что ему не отвертеться. Знают менты, под каким делом и какой народ подъезжает к этому магазину, поэтому и устроили здесь засаду. Система относительно честного отъема денег у населения у них отлажена. Поэтому лучше не рыпаться.
– Не хилое вы место нарыли, – язвительно заметил он.
– Хочешь жить, умей вертеться.
– Банально, но верно. Слушай, давай так… – Горохов извлек из портмоне две оранжевые купюры. – Ты, командир, берешь это и идешь вертеться дальше. А я еду по своим делам. Договорились?
– Ну…
– Значит, договорились. – Горохов вытянул руку из окна, но не успел разжать пальцы, в которых держал деньги, как запястье обжала холодная сталь.