– Больше я на такую работу, Мариночка, ни ногой. Хорошо себя вести буду. Если ты возьмешь меня на воспитание.
– Я?! Вас?! На воспитание?
– Не «вас», Мариночка, а «тебя».
– Но я не могу взять вас… тебя на воспитание.
– А ты попробуй поговорить со мной наедине.
– А разве мы сейчас не наедине? – Марина демонстративно оглянулась по сторонам.
– Наедине – это когда вокруг никого нет. Ты, Мариночка, вдохновляешь меня на подвиги, возбуждаешь во мне… мечты. Я знаю одно уютное место, где ты сможешь провести со мной воспитательную беседу.
Марина возмущенно скомкала в руке бумажную салфетку и бросила ее на стол.
– Что вы такое говорите?
– А что я такое говорю?
– Вы со мной так себя ведете, как будто я какая-то дурочка несмышленая, ничего не понимаю.
– А ты понимаешь?
– А я понимаю!
– Вот и я говорю, что ты уже взрослая девочка. О любви с тобой можно говорить во весь голос. Я люблю тебя, Мариночка, и хочу!.. Теперь ты не скажешь, что я разговариваю с тобой, как с какой-то дурочкой?
– Скажу, что мне уже пора! – Марина поднялась со своего места.
Горохов промолчал. Он готов был сдаться Марине, но не здесь, а в постели, до которой всего пара шагов. Чтобы пройти этот путь, сейчас Павел должен был отступить. Пусть Марина уходит и на досуге подумает над своим поведением. Она обязательно примет правильное решение и позвонит ему. Тогда они вместе сделают два последних шага.
Марина заторможенно шагнула к выходу. Она ждала, что Горохов ее остановит, но этого не произошло.
Она ушла, а минут через пять у него в кармане зазвонил телефон. Он хитро улыбнулся, вынимая аппарат. На дисплее должно было высветиться имя «Марина», но, как оказалось, на разговор Павла вызывал Жилкин.
Ирония судьбы, издевательство над здравым смыслом!.. Горохов ничем серьезным не занимался, денег не зарабатывал, но служба безопасности у него на высоте. Четыре телохранителя, два дорогих «Гелендвагена», навороченный радиосканер для поиска «жучков» – и все это удовольствие за счет Михаила. Попробуй скажи что-нибудь против.
Телохранитель Тюлень со сканером в руке обошел весь кабинет и покинул его, уступил место Горохову.
– Мент, сука, зверь хитрый!.. – Горохов подошел к Михаилу, со спокойным барским недовольством глянул на него сверху вниз.
Жилкин кивнул и освободил ему место за своим рабочим столом.
Горохов сел, развалился в кресле, достал сигарету.
– Ментам, говорю, доверять нельзя. Разведут клопов на ровном месте, выкручивайся потом. Или пушку завезут…
– Какую пушку?
– О чем разговор был? – щелкнув зажигалкой, спросил Горохов.
– О том, что ты Замятова убил.
– Труп нашли?
– Не знаю.
– Не могли они его найти. Нет трупа.
– Архаров сказал, что все знает. Мол, Илью из-за тендера убили.
– Илья пострадал из-за собственной глупости, так что не прав мент.
– Его же убили.
– Ага, из пушки, которую менты подвезли. На пушку тебя, Миша, взяли. Как последнего лоха.
– Не взяли. Я ничего не сказал.
– Но в штаны навалил.
– Я говорил, что ничего не знаю.
– А ничего и не было.
– Вот и я говорю, что не было.
– А если ты все-таки раскололся?
– Я же слово давал, что никто ничего не узнает.
– Я не знаю, сколько стоит твое слово, но мое в цене. Если я сказал, что грохну тебя, то так оно и будет. С зоны дотянусь, с того света, отовсюду достану и спрошу, так и знай! – Горохов ронял слова тяжело, голос его звучал грозно, а глаза улыбались.
Павла могли посадить за убийство, причем надолго, а его это будто бы не пугало. Но и в тюрьму он точно не хотел, поэтому будет убивать за свою свободу. Легко и просто. Такова бандитская жизнь.
Глядя на своего шурина, Жилкин отчетливо понимал, как ненавидит его. Но при этом в нем шевелилось смутное желание быть таким же крутым, как и он, подражать ему.
– Не надо доставать! И спрашивать не надо!
– Ладно, ситуацию мы пробьем. А ты вытащи голову из трусов и дыши ровно.
– Да, ситуацию пробить надо. Если у Архарова есть доказательства, я все равно буду молчать! – Для пущей убедительности Жилкин приложил руки к груди, но Горохов на него уже не смотрел.
Он выходил из кабинета, не думая о том, что надо бы попрощаться.
Красивое озеро, любимая база отдыха. Когда-то всем этим делом владел Коля Мазов, босс Паши Горохова, убитый еще в нулевых. База перешла к его жене, она продала ее непонятно кому.
Горохов совсем не прочь был перекупить ее и поднять бизнес на новую высоту, но кошелек у Жилкина не резиновый. Братву содержать надо, на карманные расходы много уходит, а еще Паша дом для себя начал строить.
Но выход из ситуации есть – Жилкина надо расширять. Если он станет основным строителем в Белоковске, то деньги польются в карман рекой. Пока туда текут только ручейки, хотя временами не хилые.
Отличная база. Паша помнил время, когда подгонял сюда грузовики со стройматериалами. Он под это дело директора кирпичного завода закошмарил. Тот товар за полцены отпускал, да еще и радовался, что легко отделался. Дома кирпичные, на прочных фундаментах, смотрятся как гигантские грибы в сосновой роще.
Горохов стоял на мостках над водой, спокойно курил и поглядывал на рыбака, устроившегося на соседней пристани. Расстояние приличное – разговор не подслушать.
– Тюлень, ты кому про Замятова говорил?
– Как это кому? Никому!..
– Уверен? – Горохов проницательно посмотрел на одного своего телохранителя, перевел взгляд на другого.
С Тюленем он сошелся еще в команде Коли Мазова, а с Филатом – в зоне. Парни надежные, проверенные, без закидонов. Оба среднего роста, и плечи не самые широкие, но прокачаны ребята хорошо. Чувствуется в них сила. Что главное, не имбецилы какие-то, хотя иногда и могли затупить.
– А зачем говорить? Кому это надо?
– Ментам. Мишу на пушку чуть не взяли.
– А если взяли? – спросил Тюлень.
– Может, и взяли.
– Грохнуть его надо.
– А золотые яйца кто нести будет?
– Дурное дело не хитрое.
– Дурное дело? – Горохов ухмыльнулся. – Может, тебя на него поставить? А потянешь? Не уверен. Миша золотые яйца несет, а ты, Слава, извини – только пургу. Но главная твоя идея мне нравится.
В принципе, Паша и сам бы мог рулить «Стройменом». Малая доля у него есть, а большую унаследует сестра. Голова не садовая, извилины не усохли. Только вот напрягаться ему не особо хотелось. Уж лучше Мишей понукать, чем самому пахать.