– Я не знаток в явлениях, – заметил Бас. – Но малых целей обычно достигаю. Для нас каждый имни – словно золотой слиток. Тем более особенный. И не только потому, что нас мало. Если он попадет в руки тех, кто выпускает вот такие стрелы, из него сделают не просто убийцу, а нечто ужасное. Это недопустимо. Я должен спасти или мальчишку, или девчонку. Склоняюсь к девчонке. Мальчишку, думаю, твой защитник не упустит, хотя ему придется нелегко. Его спутница тоже требует внимания, я не смог проглядеть, но допускаю, что она интереснее и Мора, и Ойчи. Так что помогай Юайсу. Береги ее. Она дороже всего Граброка. А я займусь Ойчей.
Сказал и зашагал между могил, готовясь забросить лопату внутрь часовни.
– А как же просто люди? – спросил Дойтен ему в спину. – Да, есть этот Мор, есть Ойча. Да и наша Гаота – не промах. Но что с людьми? В Граброке тоже будет кровопролитие?
– А вот это зависит уже не от меня, – остановился Бас. – Возьми стрелу. Отдашь ее защитнику и все расскажешь. Хорошо?
– Да уж не надорвусь, – буркнул Дойтен.
И вот теперь он шагал за высоким и плечистым полутравником-полупастухом и вспоминал, что он знает о Скотном Дворе. Да, о нем ходили разные слухи, но точных свидетельств не имелось, так что летописцы исправно заносили в свои свитки известия о том, что там или там был украден из-под стражи или спасен от разъяренной толпы чудесным образом очередной имни, и что это несомненно дело рук таинственного Скотного Двора, который расположен то ли в дебрях страшного Бейнского леса, то ли в пригородах Ринны, то ли где-то в ущельях Сиочаны или там, где никто не может и предположить. Одно было точным: никакой грязи к Скотному Двору не прилипало. И вот это было самым странным, потому как отношение к имни во всех королевствах Арданы было настороженным. Да и черные егеря не просто так держали дозоры в предгорьях Черной Гряды. С другой стороны, и у имни были причины для вражды с людьми. Или же все дело в том, что все происходящие гадости приписывались Черному Кругу? А что, если тот же Бас не остановится перед тем, чтобы убить человека? Мало ли кто будет препятствовать ему в спасении Ойчи? Нет, если начинать ломать голову, то уж точно ее сломаешь. Мало того что тройкам Священного Двора вечно приходится заниматься то запрещенным колдовством, то охваченными бешенством оборотнями, то иной поганью, которая то и дело возникает в разных местах, а тут еще думать о разных тайных орденах? Это пусть Клокс себе голову ломает. Черный Круг с черными колдунами, какой-то Очаг, орден убийц при этом Черном Круге. Да и тот же непонятный Скотный Двор. И храмов этих разных… Тьфу! Нет бы жить да поживать. Нет, надо кого-то спасать, убивать, являть… Все-таки надо будет переговорить с Клоксом. Он судья, должен больше знать обо всем этом. А то как слепой котенок тычешься…
Они вошли в город через северные ворота уже в сумерках. Миновали дозор, в котором почему-то было только двое испуганных молодых парней. Бас с интересом оглянулся, втянул ноздрями запах города и улыбнулся.
– А ведь что-то меняется, усмиритель, меняется.
– Дойтен! – услышал усмиритель тихий голос и обернулся. Из проулка выглядывал невысокий молодой мужчина с узким лицом и светлыми вихрами над намечающимися залысинами.
– Чего надо? – остановился усмиритель.
– Дойтен. – Человек сделал один шаг, второй, остановился, с опаской поглядывая на Баса. – Господин Дойтен. Я – вор. Меня зовут Тьюв.
– А я не сэгат, чтобы выслушивать твою исповедь, – поморщился Дойтен. – Или ты хочешь поделиться наворованным?
– Нет, – поморщился человек. – Меня нанял господин защитник. Он заплатил мне, чтобы я рыскал по городу и все вынюхивал и высматривал. Он хорошо заплатил и обещал еще заплатить. И я обязан ему, он и раньше помогал мне.
– Похоже на Юайса, – заметил Бас.
– Этот господин с вами? – сдвинул брови Тьюв. – Его помощь может понадобиться.
– Да говори же яснее, – разозлился Дойтен.
– Юайс сказал, если что-то срочное, то я могу обращаться к вам или к судье Клоксу, – икнул от волнения Тьюв. – Вот я и увидел вас.
– А зачем тебе мой спутник? – не понял Дойтен. – И почему ты не обратился к дозорным? И, если уж ты такой соглядатай, скажи, почему дозорных осталось только двое на северных воротах?
– Они что-то нашли, – прошептал Тьюв. – Мотаются по всему городу, заходят в дома, что-то там жгут. Не знаю. Юайс просил меня выглядывать то, что никто не видит. И к дозорным не обращаться.
– И что же ты увидел? – подал голос Бас.
– Странного человека с мешком… – понизил голос Тьюв. – Странного и страшного. Такого страшного, что я едва не обделался. Вот уж не знал, что бывают люди, ужас за которыми волочится словно плащ за карликом.
– Таких людей немало, – заметил Бас.
– Значит, меня пока святой Нэйф миловал, – прерывисто вздохнул и снова икнул Тьюв. – Он нес мешок на плече. Нес так, словно в мешке была солома или пух. Хотя мешок был тяжелым. Я потом это понял. И еще у него, у этого человека, голубые глаза.
– И что? – не понял Дойтен. – А если бы у него были черные глаза? Он шел с мешком… Да тут полгорода ходит с мешками! Осень!
– Подожди, – напрягся Бас. – Что значит «голубые глаза»?
– У него нет белков, – пропищал Тьюф. – Там, где зрачки, какие-то точки. А где белки – голубое все. Как яйца в гнезде лесной птицы. Я едва не лишился чувств, когда увидел это. Надеюсь, он не заметил ничего. Но… Боже… Не могу отдышаться…
– Дальше, – потребовал Бас.
– Тут рядом переправа. Близко от северных ворот. Там нет мостка… Так, доски и камни. Он бросил мешок в воду.
– И? – напрягся Бас.
– Это был человек, – прошептал Тьюв. – В мешке был человек. Вода… Прежде чем она унесла мешок, ткань намокла и облепила его. Там человек. Он свернулся, как ребенок. Но взрослый человек. Этот, который страшный, бросил его и пошел назад. Туда куда-то, в сторону замка или Стрелецкой слободы. Я не знаю, а мешок унесло водой. И я стоял… Я не знал, что делать… Но я видел, что вы, господин Дойтен, уходили из ворот. И увидел, что вы идете, и дождался.
– Сколько прошло времени? – спросил Бас.
– Половина часа или около того, – понизил голос Тьюв.
– Странно бросать человека в воду в том месте, где река входит в город, – заметил Бас. – Тем более что на выходе из города такие же пороги. Тело может там застрять… Конечно, если это…
– Я побегу к нижнему порогу, – заявил Дойтен.
– Я с вами, господин, – прошептал Тьюв. – А то уже темнеет.
– Хорошо, – кивнул Бас. – Я пройдусь по берегу. Тело может зацепиться за мостки у главного моста. Если тела нет на порогах, идите мне навстречу. И поспешите. Еще час-два, и над рекой появится такая мерзость, что и я вам буду не помощник.
Им и в самом деле пришлось пробежаться. И вроде не так велик город, но все же не верхом, а собственными ногами… Когда Дойтен добрался до края Кузнечной слободы и повернул к реке, тьма уже сгустилась. Вода в реке казалась черной, но оказавшийся шустрым Тьюв приободрился и сказал, что неплохо видит и в сумерках, и на порогах ни мешка, ни трупа, ни мешка с трупом – нет. Так они и зашагали по берегу вверх по течению, перебираясь через плетни и уминая подсохшую землю на чужих огородах. Собаки молчали: видно, ночной вой над рекой лишил их голосов.