– Только не на «Гольфстриме»! – категорически отрезал я. – Мой прадед, да поднесут ему райские повара самую большую ложку, затем и соорудил здесь высокие борта, чтобы не встречаться раньше времени в Раю со своими потомками. Да и как вы заставите Сандаварга споткнуться? Даже накинься мы на него скопом, скорее всего, это нам потом не повезет споткнуться и полететь под колеса, нежели наоборот. Нет, mon ami, исключено.
– Тогда, может быть, вам понравится de nuit asphyxie?
– А если по-простому?
– Я имею в виду ночную асфиксию… Знаете, иногда люди ложатся спать и не просыпаются. Задыхаются во сне по множеству различных причин.
– Или кто-то им в этом помогает, – договорил я. – Я вас правильно понимаю?
Гуго вновь с опаской покосился на палубу и кивком молча подтвердил мою правоту.
– Убби явно не первый год путешествует в одиночку по хамаде, – недовольно поморщился я, – поэтому можете представить, какой у него чуткий сон. Вы полагаете, нам удастся застать врасплох профессионального наемника? Да он зубами отгрызет руки своим душителям еще до того, как начнет задыхаться! Если вообще даст подкрасться к себе под покровом темноты. У него всегда ушки на макушке и глаза на затылке. Хотите, проверим? Но, чур, проверяете вы. А я, так уж и быть, попробую отвлечь от вас внимание Сандаварга. Только делать это я буду издали, договорились? Просто не хочу оказаться рядом, когда он начнет разрывать вас на части.
Де Бодье подбросил на ладони шестерню и крепко призадумался. Всем нам не раз приходилось убивать нападавших на нас хищников и бандитов-кочевников. Последние являлись, как правило, неопытными налетчиками, которые, ограбив один-два мелких каравана, наглели и пытались покуситься на бронированные и хорошо вооруженные бронекаты перевозчиков. Захватив «Гольфстрим» и отобрав у нас оружие, Убби стал, по сути, тем же бандитом, пускай он и принуждал нас выполнять обязательства перед покойным Макферсоном. Непростая дилемма: следовать букве контракта и погибнуть с честью, или нарушить его, отдать злополучный груз дону Риего-и-Ордасу и, возможно, получить от него прощение. Во втором случае нам требовалось найти способ избавиться от захватчика. Любой способ, вплоть до его убийства. В моральном плане мы были к этому почти готовы. Однако одной такой готовности для устранения Сандаварга явно недоставало.
– Он не может постоянно следить за нами, – сказал Гуго после минутного раздумья. – Сутки, двое, но не неделю же! Нам надо хорошенько усыпить его внимание. И когда он зазевается, сразу, не мешкая, вернуть вам «Гольфстрим».
– Что ж, разумно. – Не имея возражений, я лишь пожал плечами. – Ничто так не притупляет бдительность тюремщика, как примерное поведение заключенного. Как ни крути, а придется нам три-четыре дня побыть паиньками. И уже потом думать, как поступить: познакомить спящего Убби с нашей сестрой Монтировкой или тянуть до последнего, надеясь на помощь всемогущей богини Авось… – И вдруг спохватился, осененный свежей идеей: – Кстати, Сенатор, а почему, скажите на милость, мы с вами так зациклились на греховных мыслях? Неужели я и вы настолько жестоки, что нам прямо не терпится пустить кому-нибудь кровь? К Убби трудно подкрасться с оружием, но ведь можно поступить иначе. Вы заметили, с каким интересом он изучает наши баллестирады?
– Гениально придумано, мсье шкипер! – сверкнул глазами де Бодье. – Добраться до орудия, навести его на северянина, спустить тетиву и – вуаля!.. Хотя постойте-ка: вы же сказали, что намерены обойтись без крови?
– Верно, я имел в виду гораздо более гуманный метод, – подтвердил я. – Но чтобы воплотить его в жизнь, нам все равно придется несколько дней беспрекословно выполнять приказы Сандаварга. А теперь, mon ami, слушайте и запоминайте, какая мне потребуется от вас помощь…
Разумеется, захватчик «Гольфстрима» подозревал, что мы вполне способны нанести ему коварный удар в спину. Осмотрев орудия, он настрого запретил нам приближаться к ним без его ведома, а также наотрез отказался есть нашу пищу, ограничившись запасами курадо и сушеных овощей из своего вещмешка. Кактусидр северянин тоже не жаловал, обозвав его протухшей собачьей мочой; острая на язычок Долорес заметила потом, что Сандаваргу, видимо, приходилось пить и то и другое, раз он так уверенно сравнивает. Водой, впрочем, Убби не побрезговал. Правда, зачерпнул ее сам из главного резервуара, не рискнув окунать свою кружку в палубную флягу.
Я втайне злорадствовал над предателем Физзом, предвкушая, как он приползет ко мне за ужином клянчить мясо и нарвется на решительный отказ. Но ящер даже не стал проверять, насколько я на него обижен, а обратился со своей ежевечерней просьбой сразу напрямую к Убби. Тот, разумеется, не мог не уважить пожелание священного животного и поделился с ним своими харчами, которые также пришлись варану по вкусу.
Отведав наемничье угощение, Физз затем до самой ночной охоты не отходил от своего нового лучшего друга. Глядя на их милое общение, я мысленно пожелал им обоим несварения желудка, а на завтрак – непременно подавиться и издохнуть в жутких судорогах… Ну ладно, проявлю милосердие: чешуйчатому предателю можно обойтись без судорог. В награду, так сказать, за все хорошее, что он успел сделать для династии Проныр.
– Какой дорогой вы намерены ехать дальше? – поинтересовался Сандаварг, продолжая подкармливать Физза и набивать собственное брюхо.
– Сначала доберемся до Столпа «Перекресток Ветров», – обрисовал я маршрут, которым собирался двигаться на восток. – Оттуда – в каньон Зеленого Мыса. По выезду из него сразу возьмем курс на Гамбийскую равнину и Счастливый Столп. Затем объедем с запада пик Крылова, а там рукой подать до равнины Кабо-Верде. Пересечем ее дней за пять и прибудем Гексатурм… Только весь этот план будет иметь смысл, если нам повезет улизнуть от Кавалькады. В противном случае, сам понимаешь, наш рейс закончится гораздо раньше.
– Никаких Столпов, шкипер! – отрезал Убби. – И забудь о каньоне Зеленого Мыса! Завтра, когда мы покинем равнину Нэрса, ты повернешь на северо-восток и, не подъезжая к Столпам, поведешь свою развалюху к каньону Дельгадо.
– Да ты в своем уме?! – От столь неожиданного заявления я едва не вскочил на ноги. Но вмиг спохватился, что веду себя дерзко, и уже спокойнее повторил: – Ты предлагаешь совершенно нереальный маршрут! Тебе что, неизвестно, почему мы и караванщики никогда им не пользуемся?
– Известно, – невозмутимо ответил северянин, никак не отреагировав на мое возмущение. – Дельгадо слишком узок, да вдобавок перекрыт громадным кораблем. «Оазис морей» – так, кажется, у него на борту написано? Эта махина лежит поперек каньона и полностью его перегораживает. Пешие кочевники еще могут там протиснуться, но бронекатам и всадникам путь через Дельгадо закрыт.
Совершенно правильный ответ. Каньон Дельгадо и впрямь был непроходим для бронекатов, лошадей и верблюдов из-за лежащего у него на дне древнего морского судна. Когда-то на одном таком плавучем исполине тысячи людей могли зараз пересечь океан. В наши дни эти разбросанные повсюду останки Брошенного мира смотрелись в Атлантике столь же чужеродно, как инопланетные Столпы. «Оазис морей» затонул в год Всемирного Затмения, поскольку носил на себе следы погубившего его метафламма. Гигант пролежал под водой всего пару десятилетий, и катастрофически мелеющий океан не успел его разрушить. Гораздо больше судно пострадало от мародеров, что разграбили его в последующие века.