Второй раз за день Долорес помянула святого Фиделя Гаванского, когда из-за ближайших скал показался первый отряд гвардейцев. Даже в таком малом количестве они могли бы обратить в бегство армию любого местечкового правителя, столкнись кабальеро с ней в чистом поле. Полсотни отборных, хорошо вооруженных вояк на быстрых рапидо окружили «Гольфстрим», словно песчаный оползень – торчащий у него на пути валун. И не успели они осадить коней, как нашим взорам предстал следующий отряд, нарисовавшийся из соседнего ущелья. Он сразу же смешался с авангардом, после чего вокруг буксира стало и вовсе не протолкнуться от запыленных, хмурых всадников в черных шляпах и легких кожаных доспехах. И почти каждый из них вел за собой в поводу второго скакуна, груженного нехитрым солдатским скарбом.
Сколько всего отрядов предстало пред наши очи, мы не выяснили. Едва я высмотрел среди кабальеро дона Риего-и-Ордаса, как моментально забросил все подсчеты и стал следить только за ним. Он прибыл со второй группой, и если бы не пыль, облепившая и кабальеро и лошадей с ног до головы, я заметил бы его гораздо раньше. А так мы обнаружили его лишь тогда, когда его ординарцы начали кричать, приказывая всадникам расступиться и дать дорогу своему команданте.
Мельтешащая серая масса, какой являлась сейчас запыленная Кавалькада, раздалась в стороны, образовав живой коридор. На одном его конце восседал на коне дон Балтазар, другой конец выходил прямиком к «Гольфстриму». Было шумно, поскольку гвардейцы все еще подтягивались к бронекату. Но с каждой минутой топот, крики и конское ржание понемногу стихали. Возле команданте махом собралось полдесятка офицеров, и после короткого совещания один из них выдвинулся в нашу сторону.
Я отметил, что сеньор Риего-и-Ордас и впрямь так отважен, как о нем толкуют. Будь сейчас в руках Малабониты ее дальнобойный лук, она могла бы без труда попасть из него в посланника Владычицы. Но тот, похоже, не опасался с нашей стороны подобного злодейства и не прятался за спинами кабальеро, когда враг размахивал перед ним белым флагом.
Первым делом я вкратце объяснил парламентеру, как нас угораздило во все это ввязаться и почему мы рассчитываем на милосердие его сеньора. После чего попросил передать ему наши глубочайшие извинения и заверение, что отныне я и мой экипаж находимся всецело в его распоряжении.
Посыльный молча выслушал наши оправдания, затем так же молча развернул коня и поскакал обратно. Я утер со лба пот и облегченно выдохнул. Нас не расстреляли из пистолетов и дали высказаться. Добрый знак, и лично меня такое начало переговоров вполне устраивало.
Пока я открещивался от злодеяний Убби и рассыпался в извинениях, дон Балтазар стряхнул со шляпы пыль, обмел щеткой доспехи и умылся из горлышка подставленной ординарцем фляги. И когда вернувшийся парламентер приступил к докладу, команданте слушал его, вытирая платком лицо, шею и руки. Потом он взялся молча сверлить нас своим суровым взором и через полминуты отправил к нам офицера с новым распоряжением.
– Опустите трап! – приказал тот, осаживая коня у колеса бронеката. – И готовьтесь принять на борт полномочного посланника королевы Юга, первого кавалера ордена Закона и Порядка, дона Балтазара Риего-и-Ордаса!
– Почтем за великую честь! – раскланялся я и поспешил к управляющей трапом лебедке.
Первыми на «Гольфстрим» поднялись не команданте с офицерами, а десять спешившихся гвардейцев. Все – с обнаженными шпагами и взведенными пистолетами в руках. Мы выстроились перед трапом для встречи высокого гостя, но нам было велено отступить и встать у борта, подальше от орудий и лицом к солнцу, дабы оно слепило нам глаза.
Кабальеро шустро обежали палубу, заглянули в рубку и моторный отсек, где был посажен на цепь Физз, осмотрели запертый вход в тюрьму Сандаварга, а также сунули носы во все подозрительные ящики и ниши, не поленившись залезть даже на марсовую площадку. Баллестирады были сразу же разряжены, а братья Ярнклот и Ярнскид убраны в контейнер с запчастями. Вряд ли, конечно, инспектора всерьез опасались, что я или Гуго бросимся на дона Балтазара с пудовым кистенем. Но мнительные кабальеро все равно решили оградить нас от такого искушения.
Да, недолго довелось мне снова похозяйничать на «Гольфстриме». И хоть взошедший на него важный гость пока не проронил ни слова, он вел себя так, словно это мы были здесь гостями, причем незваными. Командующий инспекторами капрал наказал нам, чтобы при встрече с доном Риего-и-Ордасом мы стояли смирно и помалкивали, пока он сам к нам не обратится. А когда обратится – не юлили и отвечали только по существу. Что, в общем-то, я намеревался делать и без подсказки. Обманывать кавалера ордена Закона и Порядка у меня и в мыслях не было.
Дон Балтазар был еще отнюдь не стар, и на глаз я бы дал ему не больше пятидесяти. Однако, в отличие от его ровесника Гуго, это были именно те «пятьдесят», какие хотел бы пожелать себе каждый не утративший любви к жизни мужчина. Чуток полноватый, но осанистый, крепко сбитый и полный сил команданте смотрел на нас так, что у меня невольно возник вопрос: зачем человеку с таким стальным и пронизывающим насквозь взором носить с собой еще и шпагу? Которая, если верить ходящим по свету о ее хозяине байкам, спровадила в загробный мир немало народу.
На морщинистом и обветренном лице главного кабальеро не отражалось даже тени эмоций. Я и не ожидал, что он обрадуется нашей встрече, но и признаков гнева у сеньора Риего-и-Ордаса тоже не замечалось. Хорошо это для нас или плохо? Поди-ка разберись. Я вон тоже могу сохранять невозмутимость, перерезая глотку подстреленному на охоте рогачу. А чем еще, как не охотой, занимался всю последнюю неделю дон Балтазар?
– Выкладывайте все, что мне необходимо знать, – молвил он, важно встав напротив нас и положив руку на эфес шпаги. – Итак, я весь внимание.
Памятуя наказ капрала и древнюю истину о том, что повинную голову меч не сечет, я как на духу поведал команданте все, о чем собирался. Не забыв, разумеется, рассказать и о поимке нами убийцы шестерых благородных кабальеро, который держал нас потом в заложниках почти пять дней. В течение моего рассказа притихший пару часов назад Убби смекнул, что творится на палубе, и снова разбушевался. Чем, сам того не желая, мне подыграл, подтвердив правоту моих слов.
«Давай-давай, краснокожий! – мысленно подбодрил я нашего свирепого узника. – Порезвись напоследок. Сделай приятное и себе, и нам. И если мы выберемся-таки отсюда живыми, клянусь непременно выпить за упокой твоей неугомонной души!»
– Как любопытно, – разгладив пальцами усы, заметил дон Риего-и-Ордас, когда я наконец примолк. – Давненько не слышал подобных занимательных баек. И ведь, действительно, все настолько складно, что не придерешься. Разве лишь одна деталь в твоей истории, шкипер, не укладывается у меня в голове. Посланные мной к Нэрскому Столпу дон Торрес и его кабальеро были слишком опытными бойцами, чтобы дать себя прикончить какому-то варвару-одиночке. С которым затем – вот так оказия! – запросто расправилась команда обычного буксира! Занятно: северянин не оплошал в бою против шестерых гвардейцев, но попал впросак, клюнув на уловку простых перевозчиков. Ответь, неужели в нашем мире и впрямь возможны такие немыслимые чудеса?