Места было достаточно, чтобы я мог закрыть за собой и внутреннюю дверцу и оказаться с Веллингтоном в одном пространстве, при этом от внешнего мира его отделяла одна дверь. Там я мог посадить его в корзинку и повторить весь процесс в обратном порядке, чтобы внести его в комнату. Преисполненный гордости за свои инженерные таланты, в субботу утром я отправился в местный хозяйственный магазин. Там я нашел все необходимое, но оказалось, я кое-что не продумал – как тяжело мне будет протолкнуть тележку с восемью толстыми двухметровыми досками, тремя огромными листами толстой фанеры (для Веллингтона только самое лучшее!) и солидным рулоном проволочной сетки через узкий выход супермаркета. Второй акт этой комедии происходил на парковке, где я пытался надежно устроить покупки на крыше машины. («Мамочка, а почему этот смешной краснолицый дядька с окровавленными руками держит обрывки веревки и ругается?»)
В полдень, успокоившись банкой холодного пива и отсутствием человеческого общества, я разложил все купленное на полу гостиной и принялся за работу. Я собирался сделать каждую стенку клетки по отдельности, а затем вытащить их на балкон и собрать. План казался вполне разумным, но следующие тридцать шесть часов продемонстрировали всю мою несостоятельность в роли плотника-самоучки. Что бы я ни измерил, я постоянно ошибался на полсантиметра в ту или другую сторону. Каждый отрезанный кусок проволоки непременно впивался мне в ладонь. Каждый гвоздь сгибался, не желая входить в узловатое дерево, стоило лишь ударить по нему молотком. Винты расщепляли доски. А в воскресенье утром оказалось, что мне не хватает трех жизненно необходимых уголков.
К вечеру воскресенья я был абсолютно обессилен. Я вспотел, меня с ног до головы покрывали опилки, а пол гостиной напоминал строительную площадку – но, слава богу, мой план все же осуществился. Роскошная клетка стояла на балконе. Деревянные рамы, покрытые слоем водо стойкого лака, сияли, хитроумно устроенная дверь работала, пол клетки покрывали газеты – настоящий совиный дворец. Наконец-то Веллингтон попал в свое жилище, но, судя по его виду, он не испытывал ни малейшей благодарности. Трясущимися руками я налил себе пива и сел в кресло. Тут раздался звонок в дверь. Это был Аттила – наш консьерж.
Мы с ним недолюбливали друг друга с момента моей вечеринки в честь новоселья – то есть уже много лет. Понимая, что наличие Веллингтона нарушает условия моего проживания в этой квартире, я собрал всю смелость и приготовил пространную речь в свою защиту. После того, через что мне пришлось пройти в эти выходные, я сумел бы отстоять свою правоту даже в Верховном суде. Но, к моему изумлению и облегчению, оказалось, что защищать запретное живое существо не придется. Проблема заключалась в другом. По каким-то не замеченным мной пунктам договора об аренде мне запрещалось иметь на балконе предмет, который понижает статус жилого дома. Поскольку мой балкон выходил на газовую станцию, окруженную двухэтажными ветхими домиками, подлежащими сносу в течение года, трудно было представить, что я хоть как-то мог испортить эстетический облик этого района. Тем не менее, консьерж требовал, чтобы я немедленно убрал свой «шкаф». К моему облегчению, более глубоко исследовать этот вопрос он не стал, и я пообещал принять все меры.
Рано утром я вышел на улицу, чтобы провести разведку. Изучив вид нашего дома с разных точек, я обнаружил, что виднеется лишь верхняя часть клетки, но только с расстояния в сто пятьдесят метров или более. Клетку почти полностью скрывал парапет балкона и глубокая тень, отбрасываемая верхним балконом. В глаза бросалась только яркая, сверкающая крышка клетки. Тяжело вздохнув, я отправился покупать полгаллона матовой черной краски. Тщательно наложенный блестящий лак сыграл со мной злую шутку. К обеду я выбрался на повторную разведку – теперь жилище Веллингтона было совершенно незаметно с земли. Поскольку по условиям аренды иметь цветы на балконе не запрещалось, я приобрел быстрорастущий виноград и ведро компоста. Через несколько недель Веллингтон окончательно замаскировался, а аппаратчик домовладельца больше ко мне не приставал.
* * *
Через пару недель остро встала проблема питания моей совы. Я нашел несколько птицеферм поблизости и убедился в том, что они могут продавать мне цыплят, но ехать за ними нужно было рано утром, чтобы местный свиновод не успел забрать все остатки. Поскольку я оказался страшно загружен на работе и не мог найти времени, то забрал цыплят только в субботу. Ко вторнику у меня осталось всего два цыпленка, и ситуация стала критической. Втайне я надеялся соблазнить Веллингтона другим мясом, если оно будет свежим, нарезанным на мелкие кусочки и украшенным клочками пуха или перьев, необходимых для совиного пищеварения. Может быть, взять сырого кролика – при условии, что он будет экологически чистым? Из детства я помнил, что осенью в лавках мясников вывешивают целые ряды подстреленных кроликов, из которых в подставленные оловянные миски стекает кровь. В Лондоне таких поставщиков, обслуживающих рестораны, можно было найти в Сохо – всего в десяти минутах ходьбы от нашего издательства в Ковент-Гарден. В обед я отправился на прогулку и стал искать мясника, который продает дичь au naturel. Охота оказалась безуспешной; современный город не хотел, чтобы ему напоминали, откуда берется мясо.
К следующему дню проблема так и не была решена. Я решил забраться подальше. Уже давно ходили слухи, что в «Хэрродсе» в Найтсбридже можно купить абсолютно все. Гастроном этого роскошного магазина пользовался заслуженной славой. Обеденный перерыв у меня был достаточно длинным, и я на метро отправился на запад. Когда я вошел в этот немыслимый по своей роскоши храм гастрономии и уверенно направился к мясной стойке, то сразу же заметил ряд кроликов, аккуратно развешанных вдоль мраморной стены. Они выглядели исключительно благопристойно – под стать окружающей обстановке.
Я был так сосредоточен на своей цели и так счастлив этой находке, что даже не продумал речь. Седовласый, безукоризненно одетый джентльмен с достоинством епископа поинтересовался:
– Сэр, чем я могу вам помочь?
– Я бы хотел кролика, если не возражаете.
– Разумеется, сэр. Сэр хочет приобрести кролика с фермы или дикого?
– Гм… А в чем разница?
Продавец посмотрел на меня со снисходительной улыбкой:
– Как правило, сэр, кролики с фермы бывают крупнее и нежнее, но дикие кролики отличаются особым вкусом.
– Э-э-э-э… Кролик с фермы мне подойдет.
– Конечно, сэр. – Епископ повернулся и снял пушистого кролика с крюка. – Сэр, конечно, хочет, чтобы мы его освежевали?
– Э-э-э… Нет, нет, спасибо… Вы же можете оставить шкурку?
– Разумеется, сэр.
Продавец начал заворачивать кролика, но тут я вспомнил опыт охоты в «Уотер-ферм». Разделать кролика было делом весьма сложным, и я понял, что в моем холостяцком хозяйстве нет достаточно прочных ножей, необходимых для такой работы. Похоже, у меня ничего не выйдет.
– Э-э-э-э… Не могли бы вы разрубить кролика, не снимая шкурки? На довольно мелкие кусочки?
Епископ выслушал меня спокойно. Его идеально выбритое лицо ничего не выражало, но все же он бросил на меня непонимающий взгляд. Медленно произнося каждое слово, он спросил: