На этот раз Лорелея сорвалась.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Не вижу причины сходить с ума по этому поводу.
— Совершенно ясно, что твоя мать не присылала тебе все утро послания, требуя объяснения, поскольку полгорода требует объяснений от нее.
Ах, вот на что она так разозлилась. Черт побери! Он точно знал, какое нижнее белье она предпочитает — тонкие кружева.
— Послушай, Лорелея. Мы ни перед кем, ни за что не должны оправдываться, и, уж конечно, не стоит обращать внимание на безосновательные измышления назойливых бездельников в заметке, которую можно было бы классифицировать как сплетни.
Глаза Лорелеи расширились.
— Безосновательные измышления?
— Да, это безосновательно, по крайней мере пока твое неуместное беспокойство не придало распространителям сплетен уверенности в своей правоте. Уже одно то, что ты примчалась сюда, показывает, что там действительно что-то произошло и скрыто от публики. Кто-то написал все это на удачу, а ты заглотила наживку. Таким образом, призналась перед всем светом, что у нас был секс.
Глаза Лорелеи расширились еще больше.
Совершенно очевидно, она не продумала свое поведение, не понимала, что происходит до сих пор, а когда пришло осознание, вскочила и принялась расхаживать по комнате в растерянности. Бормотала что-то, Донован слышал лишь обрывки слов и случайные фразы по поводу того, что мать и Виви убьют ее. Проскочило даже имя Коннора. Наконец она перестала метаться и повернулась к нему:
— Что теперь делать?
Но Донован не считал ситуацию настолько ужасной.
— Я собираюсь заняться своими делами, как всегда. Да и ты можешь заняться тем, что считаешь нужным.
— Донован, прошу тебя помочь в этом деле. Ты можешь не обращать внимания на сплетни в газете, но я не могу.
— С каких это пор? О тебе в свое время писали много и даже с более пикантными подробностями.
— Знаю. Тогда меня это не беспокоило, но сейчас ситуация изменилась.
В голосе Лорелеи уже не слышались нетерпение и агрессия, в какой-то момент она даже показалась ему уязвимой. Но она просто переигрывала, придала ситуации слишком большое значение. И если оставить ситуацию без внимания, она сама собой вскоре разрешится.
— Знаю, я никогда не была святой, как Виви. И никогда не буду. — Лорелея слегка улыбнулась, и он понял: очевидно, ей трудно походить на такую безупречную девушку, как Виви. — Дело в том, что на время медового месяца Виви и Коннора я собираюсь выступать от их имени, вести дела с благотворительными организациями, которые они представляют или поддерживают. Подобные сплетни вредят не столько моей, сколько их репутации. — Она говорила совершенно серьезно. — Я забочусь не только о себе.
Обычно у Донована не хватало терпения выслушивать о бедах «детишек» элиты города. Но Коннор и Виви исключение, именно они постепенно заставили его изменить мнение. Они не сидели сложа руки, пользуясь трастовыми фондами, не рассчитывали на то, что благодаря связям их семей они смогут благополучно существовать. Они много и усердно работали. К этому Донован не мог не относиться с уважением.
Черт! Донован чувствовал себя ужасно. С каких это пор он стал жилеткой для слез для чувствительных барышень в бедственном положении?
— Кто автор заметки?
У Лорелеи, похоже, камень свалился с души, когда она поняла, что Донован смягчился. Она посмотрела, кто подписал статью:
— Эвелин Джоунз.
Он знал Эвелин в основном по заметкам в желтой прессе.
— Она была среди гостей на свадьбе?
Лорелея попыталась вспомнить.
— Она была там. Хотя я абсолютно уверена: ушла сразу после того, как разрезали свадебный торт.
— Тогда она пишет о том, что ей рассказали. Да все, кто оставался тогда в баре, были примерно в таком же состоянии, что и мы.
— Кроме обслуги.
— А тот, кто поведал пикантные подробности, скорее всего, получил очень хорошие чаевые.
— Это ужасно!
Донован пожал плечами, не поддержав ее гневный выпад.
— Деньги могут все. Что есть, то есть.
— Так ты, значит, смог бы продать чью-то репутацию за деньги? — Лорелея выглядела озадаченной.
— Успокойся. У меня нет необходимости распространять сплетни, и к тому же я не нуждаюсь в деньгах. Да и что, в сущности, произошло? Мы демонстративно не объяснялись в любви в баре. Это все потом. — Донован замолчал, поскольку Лорелея залилась краской. — Мы много смеялись. Вот и все. И остальные тоже веселились от души. Чем еще занимаются на вечеринках? А в статье все приукрасили для усиления эффекта.
Лорелея энергично закивала, но вдруг резко остановилась.
— Подожди-ка… — Она бросила на него подозрительный взгляд и сурово сдвинула брови. — Почему ты так уверен, что мы не объяснялись в любви? Ты же сам сказал: все было как в тумане из-за текилы.
Черт! Она помнит это.
— Головой, конечно, не поклянусь…
— Так ты, оказывается, помнишь. — Подозрение, написанное на ее лице, превратилось в ужас. — О боже! Знать, что ты помнишь, а я — нет…
Теперь Донован почувствовал себя извращенцем, что само по себе абсурд. Но он не знал, что должен сказать, чтобы это ужасное выражение уязвимости исчезло с ее лица.
— Я… Мы… — Лорелея вскочила с дивана и схватила сумочку. — О боже! Мне пора идти.
— Мы просто занимались сексом, Лорелея.
— Ах, вот как. Успокоил, благодарю.
— Ты хочешь репортаж об этом? Прямой репортаж с места событий?
Ее глаза расширились.
— Ты можешь это обеспечить?
Ответом на ее вопрос было его молчание.
Она откашлялась.
— Что ж, все становится лучше и лучше.
Донован почувствовал себя извращенцем вдвойне.
— Лорелея…
Она расправила плечи.
— Думаю, ты прав, Донован. Нам просто нужно не обращать внимания на подобные инсинуации и поднимать на смех всех, у кого хватит наглости заявить об этом. Я и ты? Умоляю! Чушь какая-то.
Донован отчего-то почувствовал себя оскорбленным. Большинство нормальных женщин, не похожих на Лорелею, рассматривали бы его как знатный улов и, конечно, попытались бы извлечь из этого выгоду, а не корили себя. И уж точно, не стали бы сходить с ума. Они оба принадлежат к одной породе, как бы Лорелея ни старалась это отрицать.
Возможно, Лорелея не помнит, но она действительно получила удовольствие. Донован вовсе не тащил ее в постель. Она не скрывала своих желаний, держалась решительно и заснула с улыбкой на лице.
Его самолюбие было ущемлено, и когда Лорелея попыталась прошмыгнуть мимо него, направляясь к двери, все еще бормоча что-то по поводу абсурдности ситуации, Донован схватил ее за локоть и развернул к себе лицом.