В досье есть запись нашего сотрудника, что Беднов от государства Швеция участвовал в полицейской программе подготовки детективных кадров для Украины. По его мнению, Беднов является законспирированным агентом российской разведки…
Толстяк отложил фотографию и досье и предложил:
– Да ты присядь. В ногах правды нет.
– Предпочитаю постоять, босс.
– Что так?
– Спину порвал. На тренировке.
– Штанга?
– Она самая.
– Осторожнее надо, – посоветовал толстяк.
– Убрать его? – поинтересовался Хассан.
– Пока нет. Мы не знаем, что ему потребовалось в Стамбуле. Убрать всегда успеем.
Толстяк знал, о чем говорил, – после того как ИГИЛ начали бомбить не понарошку, а всерьез, цены на киллерские услуги в Стамбуле снизились до тысячи долларов…
– Нашли, кстати, где он остановился?
– Пока нет. Ищем. Но если он снял квартиру… нереально.
– Не хочу слышать это слово!
– Да, босс.
Толстяк поднялся и подошел к окну…
Русских в Стамбуле он знал – резидентура их была чуть более чем бесполезна. Знал он и чеченцев – несмотря на то, что Чечня была частью России, у них тут была отдельная резидентура, замыкающаяся на лидера Чечни, занималась она диаспорой, причем занималась грязно – избиения, поджоги, даже убийства. То же самое можно было сказать про другие разведки – до американцев до сих пор не дошло, что надо засылать людей – выходцев из этих же стран. Местную резидентуру, например, возглавлял… негр! Как негр будет заниматься разведкой в Стамбуле – вообще непонятно. И все же русских толстяк боялся, ведь они были единственными, кто имел не меньший опыт Большой игры, чем сами британцы. А вдруг где-то неподалеку точно так же открыто окно и около него стоит этот чертов тип, неуловимый в четырнадцатимиллионном городе, и думает, что делать дальше? Вдруг и русские – имеют параллельную, вдобавок к объявленной, резидентуру. Людей для грязных дел им найти не проблема: если он использует пакистанцев – русские могут использовать чеченцев… головорезы еще страшнее, их сами арабы боятся. Что, если в Стамбуле существует параллельная резидентура, о которой они ничего не знают? Что ни говори, а противостоянию Англии и России как минимум триста лет. И все нутро толстяка сейчас кричало об опасности…
Он закрыл окно и повернул рукоятку. В конце концов, можно проверить…
– У тебя есть исполнители? Из тех, которых не жалко?
– На улице за пять минут найти можно. С этим проблем нет, – фыркнул в ответ Хассан.
– Вот и найди. Кого подешевле, из новичков. Только не сам, через посредника. Закажи русского, и посмотрим, смогут ли выполнить заказ. Только не «замочить», а чтобы побили, заставили убраться. Если смогут – все понятно. Если нет… то тоже будет все понятно.
– Понял.
– Но сначала найди его…
…
– Ладно, давай…
Хассан начал доставать из карманов кожаной куртки толстые пачки банкнот по пятьдесят и сто евро, замотанные в полиэтилен…
Раз в две недели Хассан передавал своему боссу его долю от всех дел – от тридцати до пятидесяти тысяч евро. В месяц могло выходить до ста тысяч евро, в это входили доляшки от самых разных доходов: от торговли историческими артефактами, оружием, наркотиками, но главное – за прикрытие организованного рэкета. Он не только налаживал религиозный рэкет здесь, но отбирал и посылал банды боевиков под видом беженцев в Великобританию, в страны Европы. Потому что там есть и лавочники, и водители, и таксисты, и бизнесмены. И отличаются от местных они только тем, что денег у них в несколько раз больше. Кого-то сожгут, кого-то взорвут – остальные начнут платить. И чем хорош ислам: правоверный ты или неверный – все равно должен платить. Сначала обложат данью правоверных в мусульманских кварталах. Потом – начнут обкладывать данью и неверных. Платить должны все! И будут платить…
Хассан дальновидно взял в долю своего шефа, капитана Бена Фишера, и тот за это закрывал глаза на «левые» делишки своего подчиненного. В конце концов, шефу два года до пенсии, а на пенсию еще заработать надо. Но он вынужден был выполнять задания, которые давал ему шеф, они не приносили денег, а приносили одни неприятности. Правда, у Хассана была светлая голова, изворотливый, воспитанный лондонским дном ум – и задания он выполнял быстро и успешно.
Толкнув дверь, ведущую на улицу, Хассан уже знал, что будет делать и как…
Один из охранников предусмотрительно открыл дверцу «Рейндж Ровера».
– Телефон…
Хассан, как и все амиры, никогда не носил сотовый телефон. Один из охранников протянул ему трубку.
– В Султанахмед, улица Гедикпаша, – сказал Хассан и, когда машина тронулась с места, набрал номер: – Это я, салам… Скажи, что ты нашел его, не зли меня… Что?! Клянусь Аллахом, я тебе уши отрежу…
Когда автомобиль остановился у старого, построенного как минимум сто пятьдесят лет назад дома, он приказал:
– Двое со мной… – И в сопровождении двух боевиков, почти не скрывающих наличия оружия, зашел в цветочную лавку, занимающую первый этаж здания. Хозяин, пожилой седой толстяк, положил недооформленный букет на стол и хмуро сказал:
– Тебе тут нечего делать.
Хассан нагло ухмыльнулся.
– И ты это знаешь. – За спиной хозяина появился молодой человек, в руках у него было помповое ружье с пистолетной рукояткой.
– Салам, Серж. Как дела?
– Убирайся! – затрясся от злобы хозяин.
– Да я-то уйду. Но я хотел купить цветы.
– Мне не нужны такие покупатели, как ты!
– Легче, старик. Кстати, про твоего сына. Сколько ему лет грозит – десять?
…
– Я могу помочь. Баш на баш. Подумай. Если я сказал – значит, сделаю. Так что, сделка?
– Отец… – начал молодой человек.
– Замолчи! Выйди!
Когда они остались вдвоем, толстяк посмотрел на Хассана, на цветы…
– Такие, как ты, ведут нас всех на погибель.
– Наоборот, я веду Восток к процветанию. Когда любой правоверный будет жить богаче кяфира, мы победим.
– Ты преступник!
– Ты тоже. Но ты к тому же еще и лицемер. Я, по крайней мере, не скрываю, кто я есть. Не торгую цветочками. Вот, посмотри. – Хассан бросил карточку рядом с букетом: – Это кяфир, он где-то в Стамбуле, но может, и выехал. С ним надо разобраться… только без фанатизма. Пусть убирается отсюда.
– Где он?
– Пока не могу найти. Но найду и скажу. Если ты найдешь, будешь мне другом.
…
– Легче, старик. Все мы под одним Богом ходим. Это просто нужно сделать. Вот и всё…