– Наконец-то вы проснулись, мисси! А то я боялась, что мне придется будить вас силой!
Софи измучено прикрыла глаза. В ее взбудораженном мозгу возникло то, что французы называют «дежа вю», или «уже было». Но она здесь никогда не была!
Постепенно она вспомнила последнее, что делала. Она ехала с мистером Джаромом в его машине, и они разговаривали. А потом она уснула. Причем как-то странно, неестественно крепко, и не слышала, как очутилась здесь. Значит, ДжиДжи дал ей снотворное в минеральной воде, чтобы похитить. Но зачем? Неужели она так ему приглянулась, что он решил сделать ее своей любовницей?
Но почему он прибег к таким гнусным методам? Неужели так сильно влюбился? Почему-то в это ей не верилось. К тому же в США существуют законы, и ответственность за похищение людей, как она знала, вовсе не ерунда, с которой можно не считаться.
Между тем негритянка вела себя вовсе не так, как обычно ведет себя платная прислуга. Она ушла в ванную комнату, откуда тотчас зашумела вода. Вернувшись в спальню, весело скомандовала, немало не сомневаясь в своем праве:
– Скорее в ванную! Потом – одеваться и за стол!
Ее голос больше походил на команды любящей матери, чем горничной. И, несмотря на то, что Софи была уже большой девочкой и не любила, когда ей что-либо указывали, она послушалась и улеглась в приготовленную огромную ванну с переливающимися жемчужно-розовыми пузырями. К ее удивлению, неугомонная негритянка принялась мыть ей голову, напевая при этом какой-то бойкий креольский мотивчик.
Вздохнув, Софи спросила:
– Как вас зовут?
Всплеснув руками так, что мыльные брызги полетели во все стороны, та чуть ли не прорыдала:
– Господи! Ты даже этого не помнишь?! Я Мэгги. Мэгги!
Софи вяло вздохнула. Боже мой, какая обидчивая эта Мэгги! Из-за того странного состояния, которое не полностью покинуло ее и сейчас, она ничего не помнила из того, что было накануне. Наверняка ей представили эту Мэгги, а она попросту забыла. Ну да ладно. Это неважно.
Гораздо важнее было другое, где этот нахальный ДжиДжи и как ей отсюда уехать? Не будут же ее держать здесь силой. Ей так захотелось обратно в Нью-Йорк, к Стивену, что подслушанный Бренной разговор показался совершенно несущественным. И зачем только она поехала с Джаромом? Наверняка вернувшийся Стивен рассеял бы все ее смешные опасения, и она была бы с ним счастлива, как прежде.
Выйдя из ванной, оглядела комнату, но своих вещей не увидела. Мэгги или делала вид, или действительно не знала, куда делись ее чемодан и сумка с документами. На вопрос «где мистер Джаром?» Софи получила крайне уклончивый ответ:
– Он скоро приедет, мисси. Как только уладит одно очень важное дело.
Итак, она и уйти отсюда не сможет. Не помчится же она в город в полупрозрачном пеньюаре, без денег и документов?
Усадив ее перед зеркалом, Мэгги сделала ей высокую прическу и удовлетворенно взглянула:
– Какая вы красивая, мисси! Я так рада!
В ее словах звучала подлинная материнская гордость, и Софи заподозрила, что Мэгги ею, Софи, восполняет отсутствие детей в своей жизни.
Сделав Софи прическу, Мэгги повела ее в столовую, показывая по пути особняк. Это был типичный дом богатого южанина. Такой, какими их показывали в исторических фильмах о жизни конфедератов. Скарлетт О’Хара вполне могла бы жить этом роскошном доме. Во всяком случае, Тару, родовое поместье Скарлетт, Софи представляла себе именно так.
Они проходили через многочисленные, с большим вкусом обставленные комнаты. Мебель там стояла от бледно-кремового до нежно-желтого и темно-золотого цветов. Светлые стены служили прекрасным фоном для многочисленных картин. Софи мимоходом осматривала их все, от потемневших от времени произведений эпохи возрождения до современных импрессионистских полотен.
В одной из комнат, мимо которых они проходили, стоял большой рояль с пюпитром, на котором лежали раскрытые ноты, будто ожидая, когда подойдет хозяйка и сыграет что-нибудь для своих гостей. Софи припомнила, как мама, прекрасная музыкантша, учила ее музыке, и пожалела, что совершенно не играла в Нью-Йорке. Ей даже захотелось сесть за инструмент и попробовать свои силы, но Мэгги настойчиво повлекла ее дальше, приговаривая, что завтрак простынет.
В столовой, вовсе не такой большой, как ожидала Софи, был уже сервирован стол на одну персону. Едва она устроилась в удобном замшевом кресле, в комнате тотчас появился большой важный негр с сервировочным столиком.
Расставив перед ней в строгом порядке тосты, несколько видов пудингов, омлет и фрукты, он исчез, вежливо поклонившись. Интересно, он и в самом деле ей радостно улыбался, или ей это только показалось? С чего это прислуге ДжиДжи радоваться ее появлению?
Перекусив, Софи вернулась в свои апартаменты, внимательно оглядывая все вокруг. Поместье казалось ей странно знакомым, будто она не раз здесь бывала. Но это только потому, что она и сама выросла в южном штате, где немало подобных поместий.
К ее удовольствию, в шкафу была развешена привезенная ею одежда, и еще множество новых, с необорванными этикетками вещей лежало на кровати. Софи поморщилась. И почему это мужчины так любят одевать своих любовниц? Ну ладно, она принимала наряды от Стивена, но от Джарома она не примет ни единой нитки. И вообще, закатит жуткий скандал, если тот вздумает держать ее здесь против воли.
Софи просмотрела вещи, но не нашла ничего похожего на джинсы или шорты. Где же они? Она точно помнила, что брала их с собой, собираясь уходить от Стивена. Увидев в углу комнаты свой чемодан, бросилась к нему и с облегчением достала обрезанные джинсы и короткий топик, как раз соответствовавшие стоящей за окнами жаре. Натянув их, заслужила сокрушенный взгляд Мэгги, и в ответ высокомерно вздернула подбородок. Она будет носить то, что считает нужным!
Выйдя на террасу через французское окно, Софи спустилась по лестнице к бассейну, разглядывая розы, растущие на вычурных шпалерах. Ей захотелось сорвать одну, поразительного нежно-розового цвета, висевшую почти над дорогой. Но она отказалась от этой мысли, заметив на одной из шпалер черный глазок камеры слежения.
Миновав ажурные чугунные ворота парка, пошла по тенистым аллеям, содержащимися в изумительном порядке. Вдоль аллей стояли скульптуры в античном стиле, с одной стороны из мрамора, с другой их точные подобия из кустов мармарилиса. Софи вспомнила, что такие же живые скульптуры она видела на открытках из Версаля, и поразилась мастерству и терпению местных садовников.
Услышав звонкое журчание воды, устремилась туда, и была поражена каскадом фонтанов, переливающихся из одного в другой. Его королевская пышность снова напомнила ей Версаль, что говорило об амбициозном вкусе его владельца.
В парке было разлито удивительное благолепие. Уходить не хотелось, и Софи присела на узорчатую каменную скамью подле первого фонтана. Мелодичные звуки падающей с высоты воды напоминали настоящую музыку. Разбиваясь о скульптуры, в воздух взмывало облако мельчайшей водяной пудры, в котором преломлялись солнечные лучи, образуя разноцветную радугу.