— Красный или синий? — поторопила меня ведьма.
Я вновь посмотрела на браслеты. Граненые бусины мягко поблескивали при свете торшера.
— Я знаю эту сцену, — уверенно заявила я. — Сейчас ты скажешь, что, если я выберу синюю таблетку, то забуду все, что со мной происходило, — а что, может, и правда выбрать? — А если возьму красную, то пойму, что такое Матрица.
— Что? — не поняла меня Райли. — Да нет же, красный или синий? Влюбить или убить?
Интересный выбор. Я задумалась. Влюбить или убить… Нет. Я помотала головой, отгоняя дурацкие мысли. Это было бы неэтично.
— Никакой.
— А может, все-таки?..
— Никакой, — повторила я достаточно твердым тоном, чтобы Райли прекратила настаивать. — А что, им правда кого-то можно убить?
Рыжая задумалась.
— Теоретически… да. Но вообще он делался на обычного, поэтому не знаю, насколько подействует на демона. Уверена, что не хочешь попробовать? Мне бы это очень помогло в будущем при калибровке.
Нет, спасибо.
— По-моему, убийство — это немного радикально.
— Зато он точно от тебя отстанет. Если ты уверена, что этого хочешь, конечно, — добавила она. Хотеть-то я хотела, но не такими методами. — Потому что я бы на твоем месте все-таки еще раз подумала — может, этот демон не так уж и плох?
Возможно. Но это не означало, что передо мной стоял выбор из двух предложенных вариантов. Нет. Никаких «влюбить», никаких «убить».
— А как эта штука вообще действует?
Честно говоря, поверить в то, что человека можно убить при помощи десятка бусин и резинки, было непросто.
— А как ты хочешь? — с энтузиазмом спросила Райли. — Потому что если у тебя есть предпочтения, то у меня тут большой выбор. Этот, — она открыла стоявшую на столе шкатулку и достала из нее кулон в медной оправе, — работает как гильотина. Есть кольцо с ядом, не в том смысле, разумеется, но вскрытие покажет отравление мышьяком. Еще есть…
Кучка украшений на столе росла. Колотые раны, гниение, остановка сердца, асфиксия… Кто мог знать, сколько увлекательных способов прикончить ближнего своего придумало человечество?
— Я ей говорила, что у нее странное хобби, — прокомментировала экспозицию Люси. — О, вот и фен. Спасибо.
— А я тебе много раз объясняла, что это не хобби, а семейная традиция! — крикнула ей вслед Райли, отрываясь на секунду от перечисления экспонатов своей коллекции, но не успела: дверь в ванную захлопнулась раньше.
Внезапно я подумала, что ни разу не видела Райли без браслета на левой руке — на котором было не меньше двух десятков разных подвесок. Надеюсь, они были простым и не слишком смертоносным украшением… Впрочем, стоило вспомнить, как профессор прервал практическую демонстрацию на первом уроке магии, только Райли взялась за одну из них, как мои надежды рассыпались прахом. Я ходила на занятия с ядерной бомбой замедленного действия.
А я еще считала, что из них двоих Макс более опасен… Я была не права.
Как и следовало ожидать, занятие по магии закончилось для меня очередным фиаско. Не знаю, почему меня приняли в ГООУ — ни капли магии в себе я не чувствовала, хотя и нечистью, по словам Макса, которому я была склонна в этом вопросе доверять, тоже не была. Бюрократическая ошибка? Искали одну Наташу Соколову, а нашли другую, меня?
За полтора часа занятий к абстрактным загогулинам с гендерных исследований добавились новые, и это было моим самым большим достижением. Горько скривив губы, я посмотрела за окно, где дождь стал понемногу стихать. Я могла смириться с «двойками», но только с теми, которые получала по причине лени. Собственная неспособность что-то выучить стала для меня новым и неприятным опытом.
Что-то коснулось моей руки: маленький дракончик, сотканный из огня, обвился вокруг запястья. Настоящий… или наоборот, как выяснилось, ненастоящий: выглядел он совсем как в сказках или на китайских календарях, а не как на факультете криптозоологии. Я перевела взгляд на соседнее место и улыбнулась Максу. Как и я, он откровенно скучал, но по другой причине. Запомнив его по предыдущему занятию, профессор лишь спросил фамилию Макса и, коротко кивнув, попросил до конца семестра тихо посидеть где-нибудь в уголке и не отсвечивать. Райли так не повезло: у нее преподаватель первым делом отобрал зачарованный браслет, после чего с доброй улыбкой пообещал составить ей индивидуальную программу занятий. Так что свидетельствовавший об окончании семинара звонок прозвучал для всех нас спасительными трелями. Побросав вещи в сумку, я уже закинула ее на плечо, как меня остановили.
— Наташа, задержись, пожалуйста.
Я тяжело вздохнула.
— Идите без меня, — шепнула я Максу с Райли, — я все равно на обед не успеваю.
Макс внимательно посмотрел на меня, но отчего-то мне не захотелось делиться с ним своими планами. Райли на эту заминку не обратила внимания.
— Увидимся тогда завтра, — прощебетала она, беря блондина под руку и выводя из класса.
А я приготовилась к очередному выговору.
Мастер Дженсен поставил один из освободившихся стульев напротив моего и уселся на него верхом.
— За время работы здесь я должен был учить восьмерых студентов, которые попали в ГООУ так же, как и ты.
Любопытное начало. Но… восемь? София за семь лет, проведенных здесь, слышала только о троих. Сколько же преподает уже мастер Дженсен? И как умудряется при этом выглядеть на двадцать пять?
— Это правда, что все они умерли? — как можно спокойнее спросила я.
— Охотники не могут позволить себе оставить в живых того, кто не способен управлять своим даром.
Меня, например. Макс мне это уже говорил.
— Необученный маг — это угроза, — объяснил мастер Дженсен. — В первую очередь для себя. Во вторую — для обычных. В третью — для нас. У тебя есть магия, Наташа. И тебе нужно научиться справляться с ней.
— Почему вы так в этом уверены?
— В первом или во втором? — насмешливо вскинул брови преподаватель. — Потому что, если не научишься ее контролировать, умрешь. И хорошо, если не утянешь за собой никого другого.
— Нет, в том, что у меня вообще есть магия?
— Ты же здесь. Ошибки быть не может.
А я все-таки предполагала ошибку. Ничего невероятного — знаете, сколько Наташ Соколовых в России? Я как-то смотрела по интернету. Поняла, что, если решу когда-нибудь стать публичным лицом, придется задуматься о псевдониме.
— Из тех восьмерых двое категорически не признавали существование магии. Двое не верили в свои способности. Они считали, что не принадлежат этому миру, и никому не удалось их переубедить. Двое боялись, что магия их изменит, что, поверив в свои силы, они перестанут быть собой. Этот страх парализовал их больше, чем ты можешь себе представить. И еще один… Это был тяжелый случай. Тот человек просто не хотел жить. Ему не нужен был новый мир, который мы предлагали, он и в старом не нуждался. Просто хотел, чтобы его оставили в покое.